Статьи

Философская дисциплина, изучающая мораль и нравственность, называется этикой (от греч. ethos — обычай, нрав). Почти такое же значение имеет и другой термин — мораль. Потому эти тер­мины часто применяются вместе. Этикой чаще всего называют науку, учение о морали и нравственности.

Профессиональная этика — это принципы поведения в про­цессе профессиональной деятельности.

Медицинская этика — часть общей и один из видов профес­сиональной этики. Это наука о нравственных началах в деятель­ности медиков. Предметом ее исследования является психоэмо­циональная сторона деятельности медиков. Медицинская этика в отличие от права формировалась и существовала как свод не­писаных правил. Понятия о врачебной этике складывались с древних времен.

В разные исторические эпохи у народов мира существовали свои представления о медицинской этике, связанные с укладом жизни, национальными, религиозными, культурными и другими особенностями. К числу сохранившихся древних источников ме­дицинской этики относятся законы Древнего Вавилона (XVIII в. до н. э., законы Хаммурапи», один из которых гласит: «Если врач произведет какую-либо серьезную операцию и причинит больному смерть, то он наказывается отсечением руки»), Гиппо­крат, «отец медицины», великий врач Древней Греции, неодно­кратно подчеркивал важность для медика не только способности к лечению, но и неукоснительного следования требованиям этических норм. Принято считать, что именно Гиппократ сформу­лировал основные принципы медицинской этики («Клятва», «Закон», «О врачах» и т. д.).

Большое влияние на развитие медицинской этики оказали взгляды таджикского ученого X—XI в. врача Ибн Сины (Ави­ценны). Основные идеи его учения содержатся в энциклопеди­ческом труде «Канон врачебной науки» и сочинении «Этика».

Известную роль в развитии современных принципов меди­цинской этики сыграла Салернская медицинская школа, воз­никшая на юге Италии в IX в. и вошедшая в 1213 г. в состав Салернского университета на правах факультета. Представители этой школы проводили в жизнь гуманные принципы античной медицины.

Большой вклад в развитие медицинской этики внесли рус­ские клиницисты М. Я. Мудров, С. Г. Забелин, Д. С. Самойлович и др.

Впервые понятие «деонтология» появилось в XVIII в. Этот термин предложил английский философ и правовед, священник И. Бентам в своей книге «Деонтология, или наука о морали», который вложил в это понятие религиозно-нравственное содер­жание, рассматривая деонтологию как учение о должном пове­дении каждого человека для достижения своей цели.

Слово «деонтология» происходит от двух греческих слов: deontos означает должное и logos — учение. В отечественную ме­дицину термин «деонтология» (учение о должном поведении ме­диков, способствующем созданию наиболее благоприятной об­становки для выздоровления больного) ввел выдающийся хирург Н. Н. Петров, распространив принципы деонтологии на деятель­ность медицинских сестер.

Следовательно, медицинская деонтология —- часть медицин­ской этики, совокупность необходимых этических норм и пред­писаний для медицинских работников в осуществлении профес­сиональной деятельности. Деонтология изучает нравственное со­держание действий и поступков медицинского персонала в конкретной ситуации. Теоретической основой деонтологии яв­ляется медицинская этика, а деонтология, проявляясь в поступ­ках медицинского персонала, представляет собой практическое применение медико-этических принципов.

Знание основ медицинской деонтологии необходимо и в практике специалистов по социальной работе, особенно для тех, кто будет работать в лечебно-профилактических учреждениях. Аспектами медицинской деонтологии являются взаимоотно­шения:

• медиков с больным;
• медиков с родственниками больного;
• медиков между собой.

Основой взаимоотношений является слово, что было извест­но еще в древности: «Лечить надо словом, травами и ножом», — считали древние целители. Умным, тактичным словом можно поднять настроение больного, вселить в него бодрость и надежду на выздоровление и в то же время неосторожным словом можно глубоко ранить больного, вызвать резкое ухудшение его здоро­вья. Важно не только, что говорить, но и как, зачем, где гово­рить, как отреагирует тот, к кому обращается медицинский ра­ботник: пациент, его родственники, коллеги и т. д.

Однуи ту же мысль можно высказать по-разному. Одно и то же слово люди могут понять по-разному, в зависимости от сво­его интеллекта, личностных качеств и т. д. Не только слова, но и интонация, выражение лица, жесты имеют большое значение во взаимоотношениях с больным, его родственниками, коллегами. Медик должен обладать особой «чувствительностью к человеку», владеть эмпатией—способностью сострадать, ставить себя на место больного. Он должен уметь понять больного и его близ­ких, уметь слушать «душу» больного, успокоить и убедить. Это своего рода искусство, причем нелегкое. В разговоре с больным недопустимы равнодушие, пассивность, вялость. Больной дол­жен чувствовать, что его правильно понимают, что медицинский работник относится к нему с искренним интересом.

Медик должен владеть культурой речи. Чтобы хорошо гово­рить, надо прежде всего правильно думать. Врач или медсестра, которые «спотыкаются» на каждом слове, употребляют жаргон­ные слова и выражения, вызывают недоверие и неприязнь. Деонтологические требования к культуре слова заключаются в том, что медицинский работник должен уметь: рассказать больному о болезни и ее лечении; успокоить и ободрить больного, даже на­ходящегося в самом тяжелом положении; использовать слово как важный фактор психотерапии; употреблять слово так, чтобы оно явилось свидетельством обшей и медицинской культуры; убедить больного в необходимости того или иного лечения; тер­пеливо молчать, когда этого требуют интересы больного; не ли­шать больного надежды на выздоровление; владеть собой во всех ситуациях.

В общении с больным не следует забывать о следующих приемах общения: всегда внимательно выслушивать пациента; задав вопрос, обязательно дождаться ответа; излагать свои мыс­ли просто, ясно, доходчиво, не злоупотреблять научными терми­нами; уважать собеседника, не допускать презрительных мимики и жестов; не перебивать пациента; поощрять стремление зада­вать вопросы, отвечая на них, демонстрировать заинтересован­ность в мнении пациента; сохранять хладнокровие, быть терпе­ливым и терпимым.

Современные модели взаимоотношений врача и пациента. В на­стоящее время существуют следующие типы моделей взаимоот­ношений врача и пациента:

• информационная(научная, инженерная, потребительская).
  Врач выступает в качестве компетентного эксперта-про­фессионала, собирая и предоставляя информацию о болез­ни самому пациенту. При этом пациент обладает полной
  автономией, имея право на всю информацию и самостоя­тельно выбирая вид медицинской помощи. Пациент мо­жет быть необъективным, поэтому задача врача — разъяс­нить и подвести больного к выбору верного решения;
• интерпретационная. Врач выступает в роли консультанта и советчика. Он должен выяснить требования больного и оказать помощь в выборе лечения. Для этого врач должен интерпретировать, т. е. истолковать, информацию о со­стоянии здоровья, обследовании и лечении, чтобы боль­ной смог принять единственно правильное решение. Врач не должен осуждать требования больного. Цель врача — уточнить требования больного и помочь сделать правиль­ный выбор. Эта модель похожа на информационную, но предполагает более тесный контакт врача и пациента, а не просто снабжение пациента информацией. Требуется терпеливая работа с пациентом. Автономия пациента при этой модели велика;
• совещательная. Врач хорошо знает больного. Все решается на основе доверия и взаимного согласия. Врач при этой модели выступает в роли друга и учителя. Автономия па­циента при этом соблюдается, но она основана на необхо­димости именно данного лечения;
• патерналистская (от лат.pater— отец). Врач выступает в роли опекуна; но при этом ставит интересы больного выше собственных. Врач настойчиво рекомендует больному выбранное им лечение. Если больной не согласен, то последнее слово остается за врачом. Автономия пациента при этой модели минимальна (в системе отечественного здравоохранения чаще всего используется именно эта мо­дель).

Внутренняя картина болезни. Поведение медика с больным зависит от особенностей психики больного, которая во многом определяет так называемую внутреннюю картину болезни.

Внутренняя картина болезни — это осознание больным его заболевания, отражение в сознании больного его заболевания, целостное представление больного о своем заболевании, его психологическая оценка субъективных проявлений болезни. На внутреннюю картину болезни влияют особенности личности больного (темперамент, тип высшей нервной деятельности, ха­рактер, интеллект и др.). Во внутренней картине болезни разли­чают: чувственный уровень, подразумевающий болезненные ощущения больного; эмоциональный — реагирование больного на свои ощущения; интеллектуальный — знания о болезни и ее оценку, степень осознания тяжести и последствий заболевания; отношение к болезни, мотивацию к возвращению здоровья.

Выделение этих уровней весьма условно, но они позволяют медикам более осознанно выработать тактику деонтологического поведения с больным.

Чувственный уровень очень значим при сборе информации (анамнеза) о проявлениях болезни, ощущениях больного, что позволяет точнее поставить диагноз заболевания.

Эмоциональный уровень отражает переживания больным своего заболевания. Естественно, что эти эмоции отрицательны. Медик не должен быть равнодушным к переживаниям больного, должен проявлять сочувствие, уметь поднять настроение больно­го, вселить надежду на благоприятный исход заболевания.

Интеллектуальный уровень зависит от общего культурного развития больного, его интеллекта. При этом следует учитывать, что больные-хроники знают о своем заболевании достаточно много (популярная и специальная литература, беседы с врачами, лекции и т. д.). Это во многом позволяет медикам строить свои взаимоотношения с больным на принципах партнерства, не от­вергая просьбы и сведения, которыми располагает больной.

У больных с острыми заболеваниями интеллектуальный уро­вень внутренней картины болезни ниже. О своем остро возник­шем заболевании больные, как правило, знают очень немного, и эти знания носят весьма поверхностный характер. Задача меди­цинского работника в отношении такого больного состоит в том, чтобы в пределах необходимого и с учетом состояния боль­ного восполнить дефицит знаний о болезни, объяснить сущ­ность заболевания, рассказать о предстоящем обследовании и лечении, т. е. привлечь больного к совместной борьбе с болез­нью, нацелить его на выздоровление. Знание интеллектуального уровня внутренней картины болезни позволяет правильно вы­брать тактику лечения, психотерапию и т. д.

Поэтому четкие представления об интеллектуальном уровне внутренней картины болезни надо получить с первых минут об­щения с больным.

Характер отношения к болезни играет очень большую роль. Об этом знали врачи древности: «Нас трое — ты, болезнь и я. Если ты будешь с болезнью, вас будет двое, а я останусь один — вы меня одолеете. Если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна, мы одолеем ее» (Абу-ль-Фарадж, сирийский врач, XIII в.) - Эта древняя мудрость показывает, что в борьбе с болезнью многое зависит от самого больного, от его оценки собственной болезни, умения медиков привлечь больно­го на свою сторону.

Отношение больного к болезни бывает адекватным и неадек­ватным. Адекватное отношение к болезни отличается осознани­ем своего заболевания и признанием необходимости принятия мер к восстановлению здоровья. Такой больной проявляет ак­тивное партнерское участие в проведении лечения, что способ­ствует скорейшему выздоровлению.

Неадекватное отношение к болезни чаще характеризуется несколькими типами: тревожный — непрерывное беспокойство и мнительность; ипохондрический — сосредоточенный на субъек­тивных ощущениях; меланхоличный — удрученность, неверие в выздоровление; неврастенический — реакция по типу раздражи­тельной слабости; агрессивно-фобичвекий — мнительность, осно­ванная на маловероятных опасениях; сенситивный — озабочен­ность впечатлением, которое больной производит на окружаю­щих; эгоцентрический —  «уход»  в болезнь;  эйфорический — наигранное   настроение;   анозогностический   —   отбрасывание мыслей о болезни; эргопатический — уход от болезни в работу; параноический — уверенность, что болезнь есть чей-то злой умы­сел; пренебрежительный — недооценка своего состояния и соот­ветственное поведение (нарушение предписанного режима, физичсское и психическое перенапряжение, игнорирование назна­ченного лечения и т. д.); утилитарный — стремление извлечь из болезни материальные и моральные выгоды (без серьезных ос­нований добиваются освобождения от военной службы, смягче­ния наказания за совершенное преступление) и др.

Знание внутренней картины болезни помогает в установле­нии деонтологически грамотного общения с больным, в форми­ровании адекватного отношения больного к своему заболева­нию, что повышает эффективность проводимого лечения.

Основные этические принципы в медицине. К основным этиче­ским категориям медицинского работника прежде всего отно­сится выполнение своего профессионального долга.

Долг — определенный круг профессиональных и обществен­ных обязательств при исполнении своих обязанностей, сложив­шийся в процессе профессиональных отношений.

Долг предусматривает квалифицированное и честное выпол­нение каждым медицинским работником своих профессиональ­ных обязанностей. Выполнение долга неразрывно связано с мо­ральными качествами личности.

Долг медицинского работника — проявлять гуманизм, всегда оказывать помощь больному, никогда не участвовать в действи­ях, направленных против физического и психического здоровья людей, не ускорять наступления смерти.

Помимо выполнения врачебного долга не менее главным этическим принципом в медицине является принцип «не навре­ди». Этому принципу следовали еще медики Древнего мира. Так, Гиппократ в труде «Клятва» прямо указывает: «Я направлю ре­жим больных к их выгоде, сообразно моим силам, воздержусь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла».

Непричинение вреда, ущерба здоровью пациента есть пер­вейшая обязанность каждого медицинского работника. Пренеб­режение этой обязанностью в зависимости от степени ущерба здоровью больного может стать основанием для привлечения медицинского работника к судебной ответственности. Этот принцип обязателен, но он допускает определенную степень риска. Некоторые виды лечения рискованны для здоровья боль­ного, но этот вред не наносится умышленно, и его оправдывает надежда на успех в борьбе с болезнью, особенно смертельной.

У всех народов всегда огромное значение имел и имеет прин­цип сохранения медицинской тайны. Под врачебной тайной пони­мают не подлежащие огласке сведения о болезни, интимной и семейной сторонах жизни больного, полученные от него самого или выявленные в процессе его обследования и лечения. Не подлежат огласке также сведения о физических недостатках, вредных привычках, имущественном положении, круге зна­комств и т. д. В Основах законодательства РФ об охране здо­ровья граждан правовому обеспечению врачебной тайны посвя­щена отдельная статья. Об этом говорится и в «Клятве» Гиппократа: «Чтобы я не увидел и не услышал касательно жизни людской, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной...» В дореволюционной России врачи, оканчивающие медицинский факультет, произносили так назы­ваемое «Факультетское обещание», в котором говорилось: «По­могая страждущим, обещаю свято хранить вверяемые семейные тайны и не употреблять во зло оказываемое мне доверие». Целью сохранения врачебной тайны является предотвращение возможного причинения больному морального или материаль­ного ущерба.

Врачебная тайна должна быть сохранена не только врачами, но и другими медицинскими работниками (а также специалиста­ми по социальной работе). Медицинский работник должен со­хранить в тайне от третьих лиц доверенную ему или ставшую из­вестной в силу исполнения профессиональных обязанностей ин­формацию о состоянии здоровья пациента, диагнозе, лечении, прогнозе его заболевания, о личной жизни пациента, даже после того как пациент умрет.

Медицинский работник вправе раскрыть конфиденциальную информацию о пациенте только с согласия самого пациента. За разглашение профессиональной тайны медик несет личную мо­ральную, а иногда и юридическую ответственность. В ст. 61 Ос­нов законодательства РФ об охране здоровья граждан перечисле­ны случаи, в которых допускается предоставление сведений, представляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя (специалист но социальной работе в целях соблюдения интересов своего клиента обязан знать их):

• в целях обследования и лечения гражданина, не способно­го из-за своего состояния выразить свою волю;
• при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений;
• по запросу органов дознания и следствия, прокуратуры и суда в связи с проведением расследования или судебного разбирательства;
• в случае оказания помощи несовершеннолетнему в возрас­те до 15 лет для информирования его родителей или за­конных представителей;
• при наличии оснований, позволяющих предполагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате проти­воправных действий.

Сохранение врачебной тайны есть не только важнейшее про­явление морального долга, но и первая обязанность медицин­ского работника.

Не менее важным принципом в современном здравоохране­нии является принцип информированного согласия. Этот принцип означает, что любой ме­дицинский работник должен максимально полно информиро­вать больного, дать ему оптимальные советы. Только после этого больной может сам определить свои действия. При этом может случиться, что его решение будет идти вразрез с мнением меди­ков. Однако принудительное лечение может осуществляться только по решению суда. В нашей стране закон дает право паци­енту получать всю информацию. Предоставление неполной ин­формации является обманом. Ограничения налагаются только на получение информации о других лицах. Пациент имеет право не просто выслушать рассказ врача, но и ознакомиться с резуль­татами обследования, получить любые выписки и копии доку­ментов. Эту информацию пациент может использовать для полу­чения консультаций у других специалистов. Информация необ­ходима для того, чтобы на ее основе пациент мог решить, например, соглашаться ему на операцию или предпочесть кон­сервативное лечение и т. д.

Принцип уважения автономии пациента (близок к принципу информированного согласия) означает, что пациент сам, незави­симо от медиков, должен принимать решение относительно ле­чения, обследования и т. д.

При этом у пациента нет права тре­бовать от врачей принять решение за него (если только пациент не в бессознательном состоянии), чтобы потом не привлекать врачей к ответственности за неправильное лечение.

В современных условиях особенно важен принцип справедли­вого распределения, который означает обязательность предостав­ления и равнодоступность медицинской помощи. В каждом обществе правила и порядок предоставления медицинской помо­щи устанавливаются в соответствии с его возможностями. К сожалению, особенно часто несправедливость возникает при распределении дорогостоящих лекарств, использовании слож­ных оперативных вмешательств и т. д. При этом наносится ог­ромный моральный ущерб тем больным, которые в силу ряда причин обделены тем или иным видом медицинской помощи.

Клятва Гиппократа. В Основах законодательства РФ об ох­ране здоровья граждан имеется ст. 60 «Клятва врача». Клятва врача — моральное обязательство, принимаемое перед государ­ством. Во времена Гиппократа врачи клялись перед богами: «Клянусь Апполоном - врачом, Асклепием, Гигией и Панацеей и всеми богами и богинями, призывая их в свидетели...» Основные положения клятвы Гиппократа в дальнейшем входили в много­численные этические кодексы и наставления врачей: запрет на причинение вреда больному, уважение к жизни, уважение к лич­ности больного, соблюдение врачебной тайны, уважение к про­фессии.

С клятвой Гиппократа сходны клятвы врачей Древней Ин­дии и средневековые факультетские обещания, «Факультетское обещание» выпускников медицинских факультетов Российской империи и т. д. Выпускники медицинских вузов Российской Фе­дерации после получения диплома приносят присягу, текст ко­торой содержит приведенные выше этические положения. Принят и Этический кодекс медицинской сестры России. Неблагоприятные воздействия на больного. Человек, вступив­ший во взаимоотношения с медициной, часто подвержен влия­нию отрицательных факторов — миелогений. Различают следую­щие виды миелогений:

• эгогении — отрицательное влияние больного на самого себя, обусловленное, как правило, восприятием болезнен­ных проявлений самим больным;
• эгортогении — неблагоприятное влияние одного больного на других больных в процессе их общения, когда больной верит другому больному больше, чем врачу (особенно вредно, когда имеет место отрицательная личностная ос­ нова у того, кто оказывает влияние);
• ятрогении (от греч. iatros — врач и gennao — порож­даю) — неблагоприятное воздействие на больного со сто­роны медицинских работников в процессе обследования и лечения.

В Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан го­ворится об ответственности за причинение вреда здоровью граж­дан (см. Приложение 2, разд. 12, ст. 66—69).

К сожалению, при оказании медицинской помощи пациенту нередки случаи неблагоприятного последствия лечения. Эти слу­чаи подразделяются на врачебные ошибки, несчастные случаи, профессиональные правонарушения.

Под врачебной ошибкой обычно понимают последствия добросовестного заблуждения врача без элементов халатности, небреж­ности и профессионального невежества. Врачебные ошибки обычно допускаются по объективным причинам. Многие из вра­чебных ошибок связаны с недостаточным уровнем знаний и ма­лым опытом, некоторые ошибки зависят от несовершенства мето­дов исследования, аппаратуры, необычности проявлений заболе­вания у данного больного и других причин. Для предотвращения ошибок, включая и случаи ятрогенных заболеваний, необходим постоянный анализ подобных случаев, открытый разбор на раз­личных собраниях, конференциях и т. д. Необходимо найти при­чину ошибки и принять все меры для того, чтобы не допускать по­добного в дальнейшем. Признание ошибок требует добросовестности, личного мужества.

К негативным последствиям для больного могут привести: чрезвычайная атипичность данного заболевания: исключитель­ность индивидуальных особенностей организма пациента; не надлежащие действия самого больного, его родственников и других лиц; особенности психофизиологического состояния ме­дицинского работника (болезнь, крайняя степень переутомлении и т. д.).

Несчастный случай — неблагоприятный исход врачебного вмешательства. Такой результат нельзя предвидеть и предотвра­тить из-за объективно складывающихся случайных обстоя­тельств (хотя врач действует правильно и в полном соответствии с медицинскими правилами и стандартами).

Профессиональные правонарушения (преступления) — небреж­ные или умышленные действия медицинского работника, по­влекшие причинение вреда жизни и здоровью пациента. Про­фессиональные нарушения возникают из-за недобросовестности медицинского работника; незаконного врачевания, в том числе применения несоответствующих методов лечения, врачевания по специальности, по которой врач не имеет сертификата; халатного отношения к профессиональным обязанностям (халатность — невыполнение своих профессиональных, служебных обязанностей или выполнение их ненадлежащим образом, не­брежно). В случае профессиональных правонарушений возмож­но привлечение медицинских работников к административной, дисциплинарной, уголовной и гражданской (имущественной) ответственности.

Наиболее опасными преступлениями, затрагивающими ин­тересы пациента, являются:

• причинение смерти по неосторожности вследствие ненад­лежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей;
• причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности, совершенное вследствие ненадлежа­щего исполнения лицом своих профессиональных обязан­ностей;
• принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации;
• заражение пациента ВИЧ-инфекцией вследствие ненадле­жащего исполнения лицом своих профессиональных обя­занностей;
• незаконное производство аборта;
• неоказание помощи больному;
• незаконное помещение в психиатрический стационар;
• нарушение неприкосновенности частной жизни с исполь­зованием своего служебного положения;
• незаконная выдача либо подделка рецептов или иных до­кументов, дающих право на получение наркотических
  средств или психотропных веществ;
• незаконное занятие частной медицинской практикой или
  частной фармацевтической деятельностью;
• получение взятки;
• служебный подлог.

Моральный вред выражается в виде физических или нравственных страданий, связанных с не­правильным, ошибочным лечением или диагностикой. Часто нравственные страдания приносит разглашение врачебной тай­ны. Моральный вред подлежит возмещению. Так как ясных кри­териев морального вреда нет, его степень определяет суд исходя из аргументов истца и ответчика.

Во время лечения пациент не­сет ответственность за ущерб, который он причинил другому лицу или учреждению.

За вред, причиненный недееспособным гражданином, несут ответственность опекун или надзирающее за ним учреждение.

Несмотря на то, что основополагаю­щие принципы медицинской деонтологии одинаковы по отно­шению ко всем больным независимо от профиля их заболева­ний, имеются определенные особенности деонтологии в зависимости от профиля заболевания больного.

Особенности медицинской деонтологии в акушерстве и гинеко­логии обусловлены следующими факторами:

медицинская деятельность в акушерстве и гинекологии неизбежно связана с вмешательством в интимную сферу жизни пациентки;

для женщины чрезвычайно значимы вопросы здоровья, связанные с деторождением, очень часто они становятся для нее главными (особенно в случаях какой-либо гинеко­логической или акушерской патологии);

психическое состояние беременной женщины часто неус­тойчиво, зависимо от многих факторов (отношения к бе­ременности в семье, типа личности беременной, исхода предыдущих беременностей, социальных факторов и т. д.), эта неустойчивость может выражаться повышенной тревожностью перед родами (страх перед предстоящими стра­даниями, исходом родов и т. п.), нарушением поведения роженицы из-за неадекватной оценки ситуации (у эмо­ционально неустойчивых женщин с плохой переносимо­стью боли), большой вероятностью развития в послеродо­вом периоде депрессии (тревога, сниженное настроение вплоть до самоубийства) и т. д.

Поэтому очень важно, чтобы с первых минут контакта меди­ка и пациентки (особенно беременной) у нее создалось впечат­ление, что ей хотят помочь. Медицинскому персоналу с первых минут контакта с женщиной необходимо правильно оценить ее эмоциональное состояние. Чтобы снизить эмоциональную на­пряженность, можно позволить женщине свободно рассказать о своих переживаниях или переключить ее внимание на другие предметы. Медицинским работникам надо быть особенно осто­рожными в высказываниях относительно прогнозов состояния половой сферы и детородной функции женщины. Часто, осо­бенно со стороны будущих матерей-одиночек, по отношению к медицинскому персоналу может иметь место раздражительность, недовольство, агрессия. Но при этом медицинские работники должны понимать, что эти отрицательные эмоции не направле­ны именно на них, а являются следствием собственных проблем такой женщины. Главной задачей медиков в любом случае явля­ется необходимость избегать конфликтов путем «принятия» этих эмоций, сочувствием и т. п. Если женщина не считает нужным информировать супруга о состоянии своего «женского» здоро­вья, то врач в таких случаях вмешиваться не должен.

В ходе лечения неизлечимых заболеваний медицинские ра­ботники должны всемерно поддерживать у больной уверенность в благополучном исходе заболевания, внушать наметившееся улучшение при малейшем благоприятном симптоме, который отмечает сама больная.

Особенно осторожным и тактичным должен быть медицин­ский работник в отношении женщин с бесплодием (первичным бесплодием, невынашиванием беременности, патологией в пре­дыдущих родах и т. д.). Следует попытаться внушить пациентке уверенность в эффективности проводимого лечения, в благопо­лучном исходе беременности и родов.

Особенности деонтологии в педиатрии обусловлены своеобра­зием детской психики в зависимости от возраста ребенка и тем, что в процессе лечения детей медицинским работникам прихо­дится иметь дело не только с детьми, но и с их родителями, что усложняет деонтологические задачи.

Дети более впечатлительны, чем взрослые пациенты, более ранимы. Реакция детей на окружающую обстановку и новых лю­дей более непосредственна, часто весьма своеобразна. Поэтому медицинский работник обязан научиться понимать особенности детской психики, уметь войти с ребенком в контакт, заслужить его доверие, помочь преодолеть страх и тревогу (ведь одной из основных причин отрицательных эмоциональных реакций ре­бенка является чувство страха перед болью и непонятными ему медицинскими манипуляциями).

Не меньшее значение имеют и взаимоотношения медицин­ских работников с родителями больного ребенка, поскольку бо­лезнь ребенка вызывает большую тревогу у всей семьи и особен­но у матери. Долг медицинского работника - вселить уверенность в том, что ребенку и в отсутствие родителей будет сделано все необходимое для выздоровления.

Особенности медицинской деонтологии в психиатрии. Среди медицинских дисциплин психиатрия является наиболее соци­альной. Диагноз психического расстройства неизбежно влечет за собой различные социальные ограничения жизнедеятельности человека, затрудняет социальную адаптацию, искажает взаимо­отношения больного с окружающей социальной средой и т. д.

Отличием психиатрии от других медицинских дисциплин яв­ляется применение к некоторым категориям больных принужде­ния и даже насилия без согласия пациента или даже вопреки его желаниям (психиатр при определенных условиях может без со­гласия пациента провести его освидетельствование, установить обязательное диспансерное наблюдение, поместить в психиатри­ческий стационар и содержать там в изоляции, применить пси­хотропные препараты и т. д.).

Особенностью психиатрии является чрезвычайно разнооб­разный контингент больных: одни больные из-за тяжелых нару­шений психики не только не могут защитить свои интересы, но даже не могут их выразить, другие же (с пограничными психиче­скими расстройствами) по своему интеллектуальному развитию и личностной автономии не уступают врачу-психиатру. Психи­атрия призвана защищать интересы общества и больного.

Это определяет следующие особенности медицинской деон­тологии в психиатрии:

• профессиональная этика в психиатрии требует предельной честности, объективности и ответственности при вынесе­нии заключения о состоянии психического здоровья; » терпимость общества к лицам с психическими отклоне­ниями, преодоление предвзятости по отношению к психи­ческим больным, регулирование социальных мер по отно­шению к этим больным;
• ограничение сферы принуждения при оказании психиатрической помощи до пределов, определяемых медицинской необходимостью, служит гарантией соблюдения прав человека);
• стремление к достижению баланса интересов больного и
  общества на основе ценности здоровья, жизни, безопасно­сти и благополучия граждан.

Условием соблюдения этих этических правил являются нор­мативные акты в области психиатрии: Гавайская декларация, принятая Всемирной психиатрической ассоциацией в 1977 г. и переработанная в 1983 г., Принципы медицинской этики и ан­нотации к их применению в психиатрии, разработанные Амери­канской психиатрической ассоциацией в 1873 г. и пересмотрен­ные в 1981 г., и др.

В нашей стране Кодекс профессиональной этики психиатра был впервые принят 19 апреля 1994 г. на пленуме правления Российского общества психиатров. С 1993 г. психиатрическая деятельность в нашей стране регулируется Законом РФ «О пси­хиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказа­нии».

Большинство кожных заболеваний характеризуются длитель­ным, хроническим течением, часто плохо поддающимся лече­нию. Проявление этих болезней на открытых частях тела, в том числе и на лице, привлекает внимание окружающих, вызывая у больного душевное страдание. Такие больные стараются избе­гать встреч со знакомыми, посещений мест общественного поль­зования и т. д. Кожные заболевания кистей рук нередко служат помехой в работе. Все это может быть причиной развития у больных невротических состояний, привести к формированию психопатической личности, а неврозы способствуют усугубле­нию симптомов дерматологического заболевания, поскольку со­стояние центральной нервной системы и кожных покровов свя­зано теснейшим образом. Поэтому медицинские работники должны сделать все возможное, чтобы вывести больного из со­стояния психической подавленности. Для этого необходимо су­меть внушит больному веру в выздоровление (или хотя бы в воз­можность значительного уменьшения выраженности симптомов заболевания), объяснить причины возможных обострений, нега­тивные последствий нерегулярного лечения. Своим поведением необходимо создавать обстановку оптимизма, спокойствия, уве­ренности в благоприятном исходе заболевания.

Пациент должен быть информирован о сущности заболева­ния и настроен на необходимость длительного многокурсового лечения с обязательным соблюдением мер профилактики обост­рений заболевания. Важно убедить больного в безопасности егозаболевания для окружающих (если его заболевание не передает­ся контактным путем).

Медицинская сестра или врач, выполняя лечебные процеду­ры, обрабатывая пораженные болезнью участки кожи больного, не должны проявлять признаков брезгливости, высказывать со­мнение в успехе проводимого лечения. Все процедуры по обра­ботке пораженных участков должны выполняться без торопли­вости и по возможности безболезненно.

При контакте с венерологическими больными медицинские работники должны проявить максимум чуткости, деликатности и такта, так как приходится вмешиваться в интимную жизнь больного. Венерические болезни, особенно в первые дни после заражения, являются для больного большой психической трав­мой. У больных возникает желание скрыть свое заболевание от членов семьи, часто предпринимаются попытки самолечения. Такие больные нуждаются в щадящей психотерапии на фоне проводимого специфического лечения. Необходимо убедить больного в необходимости прохождения полного курса лечения (а иногда и нескольких курсов), в необходимости последующего наблюдения у врача кожно-венерологического диспансера и т. д.

 Онкологи­ческие заболевания относятся к числу наиболее тяжело проте­кающих. Они, как правило, сопряжены с тяжелейшими физиче­скими страданиями и моральными переживаниями. В онколо­гии, как в никакой другой отрасли медицины, требуется соблюдение деонтологических принципов в отношении не толь­ко самого больного, но и его близких.

Страх населения перед онкологическим заболеваниями обу­словлен во многом тем, что большинство считают эти заболева­ния неизлечимыми, неизбежно сопряженными с непреодолимы­ми физическими страданиями.

Поэтому необходимо максимально сократить сроки обследо­вания при подозрении на опухоль, так как больной очень стра­дает от неизвестности. При обнаружении опухоли следует пом­нить, что сообщение об этом является тяжелейшей психологиче­ской травмой не только для самого больного, но и для его близких.

Об этом необходимо помнить всем медицинским работни­кам, особенно когда приходится впервые сообщать больному об обнаруженной у него опухоли. При этом следует использовать максимально деликатные выражения и оптимистичные интона­ции. Принцип сохранения врачебной тайны является важней­шим деонтологическим принципом в онкологии, хотя и нельзя исключить случаи необходимости сообщения больному об ис­тинном характере заболевания (но это скорее исключение из правил).

Так как оперативный метод лечения в онкологии остается ведущим, операции, часто калечащие, приводят к значительным косметическим дефектам и нарушению функций органов. Страх перед инвалидизирующей операцией чаще больше, чем страх ос­таться без лечения. Поэтому важнейшей деонтологической зада­чей медиков в подобных случаях является необходимость найти единственно верные аргументы и выражения для убеждения больного в необходимости именно оперативного лечения.

Медицинский персонал обязан настроить больного по воз­можности оптимистически, привести пример полного излечения больных от подобного заболевания, обращая внимание на дол­гие сроки жизни именно после радикального оперативного ле­чения. Важным моментом является хранение историй болезни и другой документации онкологических больных (чтобы эти доку­менты не попали в руки больных). Если же выдача выписки из истории болезни на руки больному неизбежна, то необходимо, чтобы форма записи не смогла травмировать психику больного.

У пожи­лых и престарелых часто происходят значительные изменения в нервной системе, вызванные атеросклеротическими процессами в организме, приводящие к психозам, депрессиям, изменениям характера и т. д. Больные становятся обидчивыми, раздражи­тельными, капризными.

По отношению к пожилым и престарелым следует проявлять терпимое отношение к их физическим и психическим недостат­кам. В беседах с пожилыми пациентами недопустимо напомина­ние о их возрасте с намеками на близость естественного конца жизненного пути. Обращаться к больным следует только по име­ни и отчеству, не допуская фамильярности.

У пациентов пожилого возраста часто нарушена память: че­ловек хорошо помнит события многолетней давности, но плохо запоминает происходящее в настоящее время. Поэтому с такими пациентами надо быть особенно тактичными и внимательными, отвечая на повторяемые много раз вопросы. Учитывая больший интерес пожилых пациентов к прошлому, необходимо проявить интерес к их прошлому, расспросить их об их профессии, работе и т. д. Иногда пациенты могут быть дезориентированы в про­странстве и времени. В таких случаях лучите не доводить дело до конфликта, а сделать вид, что вы согласны с мнением пациента.

В любом случае следует помнить, что единых рецептов ме­дицинской деонтологии нет и не может быть, что во многом правильное поведение медика с больным зависит от личностных качеств медика, его воспитания, деликатности и способности сострадать, способности поставить себя на место больного, спо­собности найти единственно верные выражения и интонацию в общении с больным и т. д.

В.И.Вернадский считал, что влияние научной мысли и человеческого труда обусловили переход биосферы в новое состояние - ноосферу.  Термин «ноосфера» был предложен в1927 году французским математиком и философом Э. Леруа . «Noos» - древнегреческое название человеческого разума.

В своей книге "Научная мысль как планетное явление", В.И. Вернадский ввёл новые понятия, такие как  "живое вещество" и "косное вещество", а так же "биокосное природное тело", которым является и сама биосфера."

Эволюционный процесс живых веществ непрерывно в течение всего геологического времени охватывает всю биосферу и различным образом, менее резко, но сказывается на ее косных природных телах. Уже по одному этому мы можем и должны говорить об эволюционном процессе самой биосферы, происходящем в инертной массе ее косных и живых природных тел, явно меняющихся в ходе геологического времени."- писал Владимир Иванович.

Вернадский подчеркивал: "Научная мысль человечества работает только в биосфере и в ходе своего проявления в конце концов превращает ее в ноосферу, геологически охватывает ее разумом. Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше. Ноосфера - последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории - состояние наших дней".

Учение о ноосфере намечает пути использования и развития природных сил в интересах человека, роста производительности общественного производства, рационального природопользования, сохранения и развития здоровья населения. Таким образом, интересы человечества легли в основу концепции Вернадского - " Научная мысль - единая для всех, и та же научная методика, единая для всех, сейчас охватили все человечество, распространились во всей биосфере, превращают ее в ноосферу".

Понятие "биосферы", т. е. "области жизни", введено было в биологию Ламарком (1744-1829) в Париже в начале XIX в., а в геологию Э. Зюссом (1831-1914) в Вене в конце того же века.

В нашем столетии биосфера получает совершенно новое понимание. Она выявляется как планетное явление космического характера. "В биогеохимии нам приходится считаться с тем, что жизнь (живые организмы) реально существует не только на одной нашей планете, не только в земной биосфере. Это установлено сейчас, мне кажется, без сомнений пока для всех так называемых "земных планет", т. е. для Венеры, Земли и Марса." – Писал В.И. Вернадский в книге "Несколько слов о ноосфере".

Ноосфера, в понимании П.Тейяра де Шардена(1881–1955), представляет собой качественно новое состояние концентрации сознания, которое образует особую пленку или сферу духа, «мыслящий пласт», покрывающий Землю. Подобно биосфере, это — еще одна земная оболочка, покров, разворачивающийся «над миром растений и животных — вне биосферы и над ней». Это не просто мириады крупинок мысли, а единая мыслящая оболочка, образующая субстанцию мысли, в которой множество индивидуальных мышлений группируется и усиливается в акте единого мышления. Ноосфера, следовательно, не простая сумма индивидуальных рефлектирующих сознаний людей, а качественно новый сверхиндивидуальный феномен, охватывающий целиком все человечество. Поэтому ноосфера как целое больше, чем простая сумма образующих его элементов.

 Именно в ноосфере, по П.Тейяру де Шардену, и призван осуществляться новый этап эволюции: "Существо, являющееся объектом своих собственных размышлений в результате этих вечных возвращений по собственным следам внезапно обретает способность возноситься в новую сферу. Новый мир рождается наяву. Абстрагирование, логика, логический отбор и изобретательство, математика, искусство, измерение времени и пространства, любовные тревоги и грезы - все эти виды внутренней жизни на самом деле суть ничто иное как бурление вновь образовавшегося центра в тот миг, когда он распускается сам в себе".

В дальнейшем, согласно П.Тейяру де Шардену, из ноосферы разовьется "любовь, высшая, универсальная и синтетическая форма духовной энергии, в которой все другие душевные энергии будут трансформированы и сублимированы, как только попадут в "область Омеги").

Академик В.Г. Нестеров считает, что вся история человечества представляет собой поучительную характеристику его деятельности по преобразованию живой природы в условиях ее развития. "Такой подход человека к окружающей среде вызывался, вызывается и будет вызываться тем, – пишет он, – что природа, вопреки некоторым воззрениям, не вполне совершенна и может быть преобразована в новые, более эффективные формы. Весь период своего существования человек стремился изменить природу в своих интересах и достигал в этом отношении успехов тогда, когда условия среды соответствовали условиям существования новых видов и форм организмов".

Мнение известного исследователя Рудольфа Константиновича Баландина несколько иное: "Биосфера не переходит на более высокий уровень сложности, совершенства, а упрощается, загрязняется, деградирует (небывалая скорость вымирания видов, разрушение лесных зон, страшная эрозия земель...). Она переходит на более низкий уровень, т.е. в ней наиболее активной преобразующей и регулирующей силой становится техновещество, совокупность технических систем, посредством которых человек - преимущественно невольно - переиначивает всю область жизни".

Киевский учёный – биолог В.А. Межжерин считает, что человечество неотвратимо движется к "апокалипсису": «…В роли творца Антимира выступает не «высший разум», а человеческий интеллект. …Под подлинным миром, имеющим статус объективного, человек начинает понимать то, что с а м творит, вместо того, чтобы видеть его в том, что е г о сотворило. В результате человек подменил «высший разум» своим интеллектом, совершил грехопадение, ведущее его прямой дорогой к Апокалипсису».

Лауреат Нобелевской премии Алвин Тоффлер — представитель достаточно странной профессии, он «историк будущего». И его прогнозы не отличаются особенным оптимизмом: человек, считает Тоффлер, будет пытаться найти спасение от информационной цивилизации, которую сам же и создал. Забраться в раковину, ни о чем не думать, никого не видеть и не слышать — вот мечта, которая определит поведение человека XXI века. Современное человечество живет в эпоху стремительных перемен, создающих качественно новую цивилизацию. Старое деление мира на капиталистический и коммунистический, на Север и Юг ныне теряет значение. Но вместе с тем возникают и новые водоразделы, новые дисбалансы.

«Новый водораздел» в мире, как его представляет А. Тоффлер, будет проходить между «быстрыми» и «медленными» экономиками. «Быстрые» будут и далее наращивать темпы своего развития не только с помощью новых производственных технологий, но и благодаря более быстрому осуществлению всех управленческих операций и сокращению времени для принятия решений, в том числе в сфере инвестиций, разработки идей и их воплощения в жизнь, ускорению оборота капитала, обработки информации и всего массива знаний и их прохождения через весь экономическим механизм.

Опасность растущего отрыва «быстрых» экономик от «медленных» реальна. Тем, кто стремится не допустить своего дальнейшего отставания, следует прежде всего уяснить особую новую роль знаний в производстве материальных благ и во всех других видах человеческой деятельности, учесть необходимость постоянной нацеленности на ускорение развития, считает А. Тоффлер. Компьютеризация с использованием самых передовых мировых достижений, развитие современных систем связи и ликвидация информационной изоляции от остального мира — необходимые элементы курса, направленного на то, чтобы не отстать от ускоряющего свой бег развития глобальной экономики.

На мой взгляд, академик В.И. Вернадский опережая время, наиболее точно отразил проблемы, стоящие сейчас перед нами. По мнению Вернадского, земная кора это область былых биосфер. Биосфера существовала на протяжении геологической истории от криптозоя до наших дней и была широко проникнута живым веществом. Как показывают исследования, по крайней мере, последние 600 млн. лет, начиная с Кембрия, характер основных круговоротов на Земле существенно не менялся.

Осуществлялись фундаментальные геохимические процессы, характерные и для современной эпохи: накопление кислорода, связывание инертного натрия, осаждение кальция, образование кремнистых сланцев, отложение железных и марганцевых руд, сульфидных минералов, накопление фосфора и т. д. Менялись лишь скорости этих процессов. По-видимому, не менялся существенно и общий поток атомов, вовлекаемых в живые организмы.

Есть основание считать, что масса живого вещества оставалась приблизительно постоянной, начиная с карбона, т.е. биосфера с тех пор поддерживает себя в определенном режиме круговоротов. Стабильное состояние биосферы обусловлено в первую очередь деятельностью самого живого вещества, обеспечивающего определенную скорость фиксации солнечной энергии и биогенной миграции атомов.

Таким образом, жизнь на Земле сама стабилизирует условия своего существования, что дает ей возможность развиваться бесконечно долго. Однако стабильность атмосферы имеет определенные пределы, и нарушение ее регуляторных возможностей чревато серьезными последствиями. Выступая как важнейший агент связывания и перераспределения на поверхности Земли космической энергии, живое вещество выполняет тем самым функцию космического значения.

В настоящее время на Земле появилась новая сила, по мощности воздействия не уступающая суммарному действию живых организмов - человечество с его социальными законами развития и мощной техникой, позволяющей влиять на вековой ход биосферных процессов.

Современное человечество использует не только огромные энергетические ресурсы биосферы, но и небиосферные источники энергии (например, атомной), ускоряя геохимические преобразования природы. Некоторые процессы, вызванные технической деятельностью человека, направлены противоположно по отношению к естественному ходу их в биосфере (рассеивание металлов, руд,  углерода и др. биогенных элементов, торможение минерализации и гумификации, освобождение законсервированного углерода и его окисление, нарушение крупномасштабных процессов в атмосфере, влияющих на климат и т.п.).

Продолжая деятельность "живого вещества", человек осуществляет такие химические реакции, которых не было раньше на Земле. Выделяется в чистом виде железо, олово, свинец, алюминий, никель и многие другие химические элементы.

Количество добываемых и выплавляемых человеком металлов достигает колоссальных размеров и возрастает с каждым годом. Еще более значительна добыча горючих полезных ископаемых.

При горении каменного угля и другого топлива идет образование углерода, азота и других продуктов. Это побочные, бессознательно осуществляемые процессы. К числу их относится и развитие некоторых видов микроорганизмов, сопровождающие деятельность человека. Всё это влияет на процессы, происходящие в биосфере, меняет "лик" Земли.

Классические научные представления Вернадского и их дальнейшее развитие в современном естествознании со всей ясностью указывают, что человечество становится все более мощной геологической силой, кардинальным образом преобразующей биосферу, поверхность планеты, околоземное космическое пространство. Но тем самым человечество берет на себя ответственность за продолжение и регулирование многих важнейших биосферных процессов и механизмов.

На сегодняшний день деятельность человека достигла глобальных масштабов воздействия на биосферу, изменяя круговорот веществ, водный баланс планеты, оказывая сильное влияние на почвы, растительность и животный мир. Антропогенная деятельность создала новые токсические источники загрязнения биосферы, что в конечном счете может создать угрозу существования самого человека.

Взаимоотношения Человека и Природы носят сложный характер и нуждаются в тщательном и полном изучении. Успехи человечества в потреблении природных ресурсов зависят от познания законов природы и умелого их использования. Человечество как часть природы может существовать только в постоянном взаимодействии с ней, получая все необходимое для жизни.

Человечеству для своего дальнейшего существования необходимо заботиться о сохранении окружающей среды. И для этого требуются обширные знания в области экологии и широкое применение их во всех отраслях своей деятельности.

Следует сказать и о значении таких проблем, как укрепление здоровья человека, а также борьба с хроническими заболеваниями, патологическим старением, освоение новых экстремальных районов планеты и космоса, совершенствования существования человека в земных условиях. Сейчас актуальны проблемы пресной воды, чистого воздуха, зеленого покрова планеты, загрязнения окружающей среды, приближение к критическим пределам использования невостребованных рудных и энергетических ресурсов.

В книге "Научная мысль как планетное явление" В.И. Вернадский анализирует геологическую историю Земли и утверждает, что наблюдается переход биосферы в новое состояние - в ноосферу под действием новой геологической силы, научной мысли человечества. Однако в трудах Вернадского нет законченного и непротиворечивого толкования сущности материальной ноосферы как преобразованной биосферы. В одних случаях он писал о ноосфере в будущем времени (она еще не наступила), в других в настоящем (мы входим в неё), а иногда связывал формирование ноосферы с появлением человека разумного или с возникновением промышленного производства.

В целом, предложенный В.И. Вернадским научный подход к изучению всех природных явлений в рамках биосферы – области нахождения живых организмов, вероятно, правильный. Однако, вопрос о совершающемся (или совершённом) переходе биосферы в новое состояние ноосферу – является вопросом философским, и поэтому на него нельзя дать строгий, однозначный ответ.

Ноосфера - сфера взаимодействия природы и общества, в рамках которой разумная человеческая деятельность становится главным определяющим фактором развития.

В абстрактной форме неизбежность перехода к ноосфере предвидел и Тейяр де Шарден. И во второй половине XX века появилась физическая теория, доказавшая это предсказание.

Наиболее часто употребляемое название этой науки - синергетика. Ей удалось ответить на два кардинальных философских вопроса: как объяснить появление нового в мире, управляемом детерминистическими законами, и в чем причина необратимости всего происходящего.

Единство мира впервые проявилось в физике после создания специальной теории относительности. Человечество увидело связь таких фундаментальных понятий как пространство и время, ранее представлявшихся априорно разнородными. Теория Большого Взрыва представила всю Вселенную, как единую систему, эволюционирующую во времени.

Причем эта система является по определению замкнутой (изолированной). Неизбежным логическим следствием этой модели является взаимосвязанность всех процессов во Вселенной.

Ноосферная концепция проективной эволюции социоприродного Универсума оказалась не только созвучной вековым чаяниям человечества о гармоничной социальной жизнедеятельности людей в благоприятных природных условиях, но и позволила предвидеть, дать объяснение и предложить конкретные пути решения ряда современных практических проблем, подтвердив тем самым свой научный статус и эвристический потенциал. Особенно зримо это проявилось с обострением так называемых современных глобальных проблем.

Одними из первых, кто не только стали всерьез говорить о глобальных проблемах человечества, но и привлекли к ним общественное внимание, стали учёные и общественные деятели из так называемого Римского Клуба. Эта международная неправительственная организация была создана в 1968 г. по инициативе итальянского экономиста, предпринимателя и общественного деятеля Аурелио Печчеи (1908 – 1984 гг.). Римский клуб объединил усилия ученых, политических и общественных деятелей из более чем 50 стран мира. На ежегодных собраниях, симпозиумах, семинарах заслушиваются доклады, которые являются предметом обсуждения.

В 1992 г. прошла Конференция по развитию и окружающей среде в Рио-де-Жанейро. В конференции приняли участие главы и высокопоставленные должностные лица 179 правительств. К ним присоединились сотни официальных лиц из организаций системы ООН, представителей местных властей, деловых, научных, неправительственных и других кругов. В результате встречи в Рио было принято 5 документов:

1. Рио-де-жанейрская декларация по окружающей среде и развитию. Ее 27 принципов определяют права и обязанности стран в деле обеспечения развития и благосостояния людей. Рио-де-жанейрские принципы включают следующие идеи: люди имеют право на здоровую и плодотворную жизнь в гармонии с природой, сегодняшнее развитие не должно осуществляться во вред интересам развития и охране окружающей среды, на благо нынешних и грядущих поколений.

2. Повестка дня на ХХI в. — исторический документ на 700 страницах, содержащий программу того, как сделать развитие устойчивым с социальной, экономической и экологической точек зрения. Повестка дня на ХХI в. предусматривает варианты предотвращения ухудшения состояния почвы, воздуха и воды, сохранения лесов и разнообразия форм жизни. В ней рассматриваются вопросы бедности и чрезмерного потребления, здравоохранения и образования.

Всем отводится своя роль: правительствам, деловым людям, профсоюзам, учёным, коренным народам, женщинам, молодёжи и детям. В Повестке дня на ХХI в. предусмотрено финансирование всех сторон и аспектов программы устойчивого развития. Всего на цели устойчивого развития предполагается затрачивать 565 млрд. долларов ежегодно.

3. Заявление о принципах, касающихся управления, защиты и устойчивого развития всех видов лесов.

4. Конвенция ООН об изменении климата. Её целью является стабилизация концентрации газов, вызывающих парниковый эффект.

5. Конвенция о биологическом разнообразии требует, чтобы страны приняли меры для сохранения разнообразия живых существ и обеспечили справедливое распределение выгод от использования биологического разнообразия.

По этим причинам более уместно говорить не о ноосфере, а об эпохе ноосферы, когда человек уже сможет разумно распоряжаться своим могуществом и обеспечить такое взаимоотношение с окружающей средой, которое позволит развиваться и обществу, и Природе. Способно ли будет наше общество поставить свое развитие в определенные рамки, подчинить его тем или иным условиям “экологического императива”, пойти на самоограничение в потреблении, в желаниях? Ответ на этот вопрос сможет дать только история. Таким образом, переход биосферы в ее новое состояние, которое мы называем теперь ноосферой, т. е. вступление человечества в новую эру своего развития, в эпоху ноосферы, обеспечение коэволюции человека и биосферы не могут произойти автоматически. Это будет мучительный и небыстрый процесс выработки новых принципов согласования своих действий и нового поведения людей. Другими словами, новой нравственности.

В настоящее время благодаря развитию науки и  информационных систем всё большее число людей информируются о грядущих изменениях глобального, а может и космического масштаба. В Москве существует Международная академия ноосферы. Она может служить платформой  для концентрации исследований в области становления ноосферы.

Изучая естествознание, я стал понимать, что нельзя жить только сегодняшним днём, надо смотреть вперёд. Нужно создать все условия для того, чтобы наши дети и их дети смогли выжить на Земле, а возможно и перенести жизнь на другие планеты.

Естествознание главным образом помогает увидеть, как возникла жизнь,  её развитие, и понять, что нужно для сохранения самого главного – нашего дома, биосферы.

Идеи Вернадского намного опережали то время, в котором он творил. В полной мере это относится к учению о биосфере и ее переходе в ноосферу. Только сейчас, в условиях необычайного обострения глобальных проблем современности, становятся ясны пророческие слова Вернадского о необходимости мыслить и действовать в планетном — биосферном — аспекте. Только сейчас рушатся иллюзии технократизма, покорения природы и выясняется сущностное единство биосферы и человечества. Судьба нашей планеты и судьба человечества — это единая судьба.

Становление этапа ноосферы Вернадский связывает с действием многих факторов: единством биосферы и человечества, единством человеческого рода, планетарным характером человеческой деятельности и ее соизмеримостью с геологическими процессами, развитием демократических форм человеческого общежития и стремлением к миру народов планеты, небывалым расцветом (“взрывом”) науки и техники. Обобщая данные явления, ставя в неразрывную связь дальнейшую эволюцию биосферы с развитием человечества, Вернадский и вводит понятие ноосферы.

Необходимо иметь в виду, что задача созидания ноосферы — это задача сегодняшнего дня. Ее решение связано с объединением усилий всего человечества, с утверждением новых ценностей сотрудничества и взаимосвязи всех народов мира. В нашей стране идеи ноосферы органично связаны с революционной перестройкой социалистического общества.

Народовластие, демократические принципы общественной жизни, возрождение культуры, науки и народной жизни, коренной пересмотр ведомственного подхода к природопользованию и т.п. — все это и есть слагаемые ноосферы.

Сейчас термин «ноосфера» приобрел известную популярность. Из области философских  исследований он перекочевал на страницы публицистических и пропагандистских изданий, его к месту и не к месту склоняют на радио и телевидении, его можно встретить даже в бульварных листках. Все это вызывает обоснованную тревогу: как бы этот термин, а вместе с ним и саму идею не постигла судьба понятия «экология»,превратившегося в результате расхожего применения в многозначное, аморфное понятиес множеством предикатов, не имеющих никакого реального смысла и содержания.

Задача, поставленная перед философами Аристотелем «исследовать суть бытия вещи и сущность», — перешла по наследству от античности средним векам и закрепилась в определении метафизики как науки о бытии, т. е. «науки о сущности вещей». Но у Стагирита эта задача смыкалась с задачей поиска первых причин и начал. Перед средневековыми философами такой задачи не стояло: Откровение сняло ее. Интерес переключается с отношения «вещи и ее сущности» на отношение «Бог — творение — сотворенное».

В рамках, складывающегося догматического богословия обнаруживаются две проблемы, относящиеся к онтологии.  Первая проблема, обретающая в дальнейшем сквозной характер для истории философии, — это проблема источника онтологического знания. Толчком к ее обсуждению послужили комментарии Боэция к Порфирию, вскользь заметившему: «Представляется, что вопрос относительно родов и видов, существуют ли они в действительности или только в мышлении, и если они существуют в действительности, то телесньны ли они или бестелесны, и существуют ли они отдельно от чувственных вещей, или в них, слитно с ними, — этот вопрос очень труден и требует другого и более обширного исследования». 3 В дальнейшем ход обсуждения этого вопроса ведет к дилемме номинализма — реализма, к проблеме универсалий, но на этом этапе его непосредственным результатом становится разграничение двух уровней бытия — чувственно постигаемого и интеллигибельного, умозрительного. В общих чертах первый из них присущ тварному миру, второй — творящему началу, Богу. Здесь, однако, существует некая тонкость, которую Боэций выявляет в двусмысленности понятия бытия: оно может быть истолковано как esse для обозначения бытия вообще или как subsistere, означая бытие в отвлечении от его субъекта, т. е. внесубстанционально. Возникает вопрос: каков статус тех категорий, при помощи которых мы квалифицируем бытие? Являются ли они абстракциями или конструктами? Это — вопрос об истинности универсалий, вопрос об истинности наших представлений об интеллигибельном бытии.

Испытывая колебания между перипатетикой и неоплатонизмом, Боэций ограничивается констатацией того, что универсалии «существуют одним способом, а мыслятся другим: они бестелесны, но, будучи связаны с чувственными вещами, существуют в области чувственного. Мыслятся же они помимо тел, как существующие самостоятельно, а не как имеющие бытие в других». Более решительно отвечает на этот вопрос Августин (354—440). Человек способен усомниться во всем, кроме того, что это его сомнения, сомнения его души, его Я. Исследуя интроспективно свое духовное Я, человек погружается в воспоминания, т. е. «образы, доставляемые органами чувств»,, а затем— восходит к тому, «о чем мы познаем... через внутреннее созерцание, представляющее нам созерцаемое в подлинном виде», восходя к истинам, «которые знаешь, не связывая в мыслях ни с каким телом, и узнаешь, уйдя в себя». Но на чем основывается убеждение в истинности добытых таким образом идей? Откуда известно, что это — не иллюзия, порожденная самим действием интроспекции? По мнению Августина, вера — дар Бога, совмещенный с нашим волевым усилием. Согласно Боэцию, она возникает на базе обоснования и доказательства, она рациональна. В этом расхождении взглядов двух мыслителей коренится серьезная проблема природы онтологического знания.

Какой строй бытия, Ordo, миропорядок раскрывает онтология? Для Боэция этот порядок — внешний, характеризующий отношения промысла Бога и судеб людей и народов, блага и зла в человеческой истории, упорядоченности в природе. Августин, погруженный в свое Я, выводит иной, эмоционально-чувственный строй миропорядка, выражающий внутренний, интимный характер отношения тварной души к Творцу.

 Онтологический смысл приобретают здесь такие понятия, как «страсть», «радость», «печаль», «страх» («четыре чувства, волнующие душу»), «добро», «зло», «грех». Таким образом, трансценденталиями (т. е. наиболее универсальными, высшими определениями бытия) у Боэция выступают трансценденции (т. е. нечто, выходящее за пределы всякого чувственного опыта), тогда как для Августина это экзистенции, нечто эмоционально переживаемое, интуитивно схватываемое. Господствующим в раннем средневековье становится подход Августина.

Другая онтологическая проблема, обсуждаемая в эту эпоху, тесно связана с рассмотренной. Поскольку христианство утверждает «закон свободы» («Бог не искушается злом и сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью»), возникает вопрос, как связаны предопределение и свобода, промысел Божий и произвол человека. Собственно, это — первая постановка проблемы детерминизма в онтологическом ключе. Абсолютное предвиденье, присущее Богу, логически кажется допускающим лишь одну возможность: непрерывность творения, делающая Его ответственным за зло в мире.

Боэций решает эту проблему, разделяя время и вечность. «У того, что существует во времени, его настоящее с наступлением будущего переходит в прошлое. И нет ничего, существующего во времени, что могло бы охватить сразу всю протяженность своей жизни... Такая жизнь может быть бесконечно долгой, но она не может объять и охватить всю свою протяженность одновременно. Ведь будущего еще нет, тогда как прошедшее уже утрачено». В отличие от этого «вечность есть совершенное обладание всей полнотой бесконечной жизни». Но такой подход допускает две возможности: либо опространствование времени, превращение его в вечности в четвертую пространственную координату, либо свертывание времени в статическую матрицу возможностей. Собственное решение Боэция гласит: «Бог на то будущее, что зависит от свободы воли, смотрит как на существующее, но оно только относительно божественного видения является необходимым по условию природы божественного знания; рассмотренное же само по себе относительно своей природы, оно не теряет своей неограниченной свободы. .. некоторые события, хотя и произойдут в будущем, однако не утрачивают и своей природы, поскольку до того, как они произошли, могли и не произойти».

Учитывая, что средневековая философия вслед за Аристотелем различает действительное бытие (акт) и возможное бытие (потенция), можно предположить, что, согласно такой точке зрения, для Бога не существует различия между тем и другим, и любой реальный исход событий, проистекающий спонтанно во времени, без Божественного вмешательства, тем не менее, оказывается предвидимым Им. Здесь, таким образом, намечаются зачатки будущей концепции мира-машины.

Иной смысл время и вечность приобретают у Августина: время связано с памятью, с переживанием бытия, вечность же приоткрывается через разум как нечто вневременное. Одно связано с другим через волевое усилие. Отношение между временным, тварным и вечным раскрывается через иную пару категорий, чем у Боэция: через категории бытия и небытия. Полнотой бытия обладает Бог. Сотворенный мир этой полноты лишен. Он сотворен из ничего — из небытия и постоянно временным образом деградирует в небытие. Это его несовершенство и является источником зла в мире. От ухода в полное небытие предохраняет его только непрерывное творение, восполнение бытия из небытия Богом. Человек, его душа этой способности лишены и потому несвободны, хотя человек и мнит себя таковым.

Существенные изменения в онтологической тематике происходят при переходе от раннего к позднему средневековью и начинаются не ранее XII в. К этому времени относится очередной сдвиг в онтологической тематике Европы, навеянный отчасти идеями арабской философии, но, в конечном счете, возникающий в ходе изменения менталитета самого европейского общества. Для раннего средневековья были характерны неуверенность во всем, начиная с материального благополучия и кончая спасением души, и недоверие ко всем инновациям. Новшество почиталось если не грехом, то по крайней мере чем-то безнравственным. Это «предписывало субъекту воздержание от любых проявлений активности, обязывало к вступлению на путь чистого созерцания в мыслительной области». В целом, таким образом, для раннего средневековья было присуще стремление к статике. На нем лежала «печать традиционного крестьянского общества, где истина и тайна передаются из поколения в поколение, завещаются мудрецом тому, кого он считал достойным ее наследовать». Однако рост городов, развитие ремесел и торговли готовят почву для нового мировосприятия, причем «разработку нового ментального оснащения» осуществляют «люди, которые сами по себе новы» для средневековья, — преподаватели городских школ и университетов. Но свою деятельность они осуществляют в условиях еще полного господства традиционализма. Этим и объясняется влияние арабских мыслителей. В X в. арабские писатели были до такой степени «в моде», что Аделард Батский не без лукавства признавался, что многие свои собственные мысли он приписывал арабам, «чтобы они лучше воспринимались читателями... ссылки на арабов были маской, призванной привлечь внимание к оригинальной мысли».

Арабские философы, и прежде всего — самый влиятельный из них в Европе Ибн Рошд (Аверроэс, 1126—1198), смогли сыграть эту роль, поскольку приоткрывали лазейку для развития идеи изменчивости, косвенно ведшей к возврату интереса из области вечности к вещному миру. Предметом особого внимания становится традиционное, идущее от Аристотеля, разделение бытия на существующее в себе и существующее в другом. Бытие в себе может трактоваться как субстанция, а бытие, существующее в другом, — как акциденция, если существует через другое, или как форма, когда выступает как причина другого. Предполагается, что элементы природы, равно как и их агрегаты — тела, способны к метаморфозам, к взаимопревращению.

В догматическом богословии это ведет к проблеме «как согласовать учение о субстанции и акциденциях с христианской догмой пресуществления, согласно которой вся субстанция хлеба превращается в тело Христа и вся субстанция вина в кровь, в то время как акциденции хлеба и вина остаются сами по себе». Беспокоящими положения догмата были и утверждения о творении, смерти, воскресении, хронически порождая различные ереси при толковании. Задача примирения эсхатологической и чудотворной традиции с рациональным мышлением требовала их однозначного истолкования. Поскольку у Аристотеля противоположные свойства во всех метаморфозах не переходят друг в друга, требуется предварительное разрушение одной для замещения другой противоположностью (сухое — влажное, твердое — жидкое и т. п.), необходим некий субстрат, в котором происходит этот процесс — телесная форма (соединение первой материи и формы). Телесная форма, в отличие от первой материи, наделяется Аверроэсом свойством измеримости, что прокладывает в дальнейшем дорогу к выработке количественных характеристик материи. Сама телесная форма, оказываясь в центре внимания, определяется при этом как способность первоматерии к естественному движению. «Это утверждение, несмотря на то, что оно сделано Аверроэсом более или менее случайным образом... намекает на возможность представить себе сущность материи в ее динамическом поведении».

Эти проблемы попадают в поле зрения формирующейся в XII в. схоластики. По словам А. И. Герцена, «схоластика была и не вполне религиозна, и не вполне наукообразна. От шаткости в вере она искала силлогизмы, от шаткости в логике она искала верования. Она предавала свой догмат самому щепетильному умствованию и предавала умствование самому буквальному пониманию догмата». Обсуждение любых тем получает в ней своеобразный окрас: авторитет Платона и неоплатоников падает, высшим авторитетом становится Аристотель. Знакомство с трудами этих философов (известными прежде лишь из вторых рук) обнаруживает, что Аристотель и Платон придерживались разных взглядов в вопросе об универсалиях, и именно это разногласие оказывается в центре внимания схоластов.

Возникают три подхода: реализм (общее есть субстанция, имеющая свое особое, независимое существование в природе), номинализм (общее есть только имя, лишь оно придает единство для членов класса, общее у которых — только название), концептуализм (общее — не только имя, но и значение, хотя, впрочем, и то и другое существует только в уме).

В конечном счете, задача заключалась «в определении общих основных начал сущего, вечной природы вещей и отношения этой вечной природы к субъекту как познающему, причем сначала предполагалось субстанциональное бытие вне познающего субъекта, и в результате - вечная природа вещей признана тождественною с логическими формами нашего познания». Принципом схоластики становится тождество онтологии, логики и теории познания. Если к тому же учесть так называемый «реалистический принцип исключения» схоластики («Все, что не входит в дефиницию вещи, не принадлежит к сущности этой вещи»), то отсюда вытекает, что по предположению все вещи, по крайней мере все, достойные исследования, уже имеют установленные истинные дефиниции, и вопрос состоит только в их правильном истолковании и согласовании в твердых границах христианского догмата.

Исходные основы онтологии, разрабатываемой в таком ключе, были с достаточной полнотой и ясностью изложены Фомой Аквинским (1225—1274). Первичная сущность, каковой является Бог, должна быть всецело актуальной и не допускать в себе ничего потенциального. Это — абсолютное бытие, оно — вне времени, в вечности. Бог как первичная сущность, как Творец является «первоначалом не в материальном смысле, но в смысле производящей причины, и в таковом качестве он должен обладать наивысшим совершенством. Если материя как таковая потенциальна, то движущее начало, поскольку оно является таковым, актуально». 18 Из того, что вечность есть мера пребывания в бытии, вытекает, что всякое отдаление от вечности есть, вместе с тем, и отдаление от пребывания в бытии, вплоть до того, что возможны такие предметы, бытие которых состоит в изменении, и такие предметы имеют своей мерой время, «таковы всяческие движения, а также бытие бренных вещей».

Промежуточным между вечным, абсолютным и временным, относительным, является бытие небесных тел, «субстанциональное бытие которых неизменно, но возможна перемена места в пространстве» и бытие ангелов, естество которых неизменно, но изменяемы интеллекты, состояния и положения в пространстве.

Познание абсолютного бытия «свойственно лишь интеллекту Бога и превышает возможности какого бы то ни было сотворенного интеллекта, ибо никакое творение не есть свое собственное бытие, но участвует в бытии... Наше естественное познание берет свое начало от ощущений и может простираться до тех пределов, до которых им руководит чувственное восприятие». Поскольку абсолютное бытие лежит вне этих, пределов, предметом естественного познания (в противоположность Божественному откровению) может быть лишь относительное бытие, несущее на себе черты вторичности, предполагающей первичное им бытие. Таковы основные посылки развиваемой в схоластике онтологии.

С развитием ее путем уточнения и согласования дефиниций мы сталкиваемся уже в проблеме евхаристии: по Фоме, все акциденции, которые остаются в причастии, не находятся в субстанции хлеба и вина, а пребывают лишь в протяженной величине того и другого. Иначе говоря, акциденция не присуща субстанции, а лишь склонна быть чему-то присущей. «Эта уловка в определении способствует постепенно развивающейся тенденции к трактовке акциденций как независимых реальностей». Но прежде всего такой подход ведет к вопросу о количественной стороне бытия. Ученик Фомы Эгидий допускает, что «в материи хлеба и вина, как и во всей земной материи, имеется два количества и два рода величин: определенные (имеющие определенный объем) и неопределенные (способные заполнять некоторый объем)... Если можно показать, что нет такого количества, при котором материя занимала бы определенный объему и если мы можем установить, что величина количества материи предшествует ее объемной величине и в величине первого рода как в субъекте заключена величина второго рода», легко понять и тайну пресуществления.

Такая постановка вопроса о количестве, в свою очередь, затрагивает и проблему бытия формы, по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, это касается отношения между субстанциональной и акцидентальной формами. «Субстанциальная форма именно тем отличается от акцидентальной, что последняя не сообщает простого бытия, но лишь бытие в некотором качестве; так, теплота сообщает своему субстрату не простое бытие, но бытие в качестве чего-то теплого. И потому при выявлении акцидентальной формы мы не говорим, что некоторая вещь просто возникает, но что она приобретает некоторое качество или переходит в некоторое состояние. .. Но субстанциальная форма сообщает простое бытие, и потому при ее выявлении мы говорим, что нечто просто возникло». 23 Полемизируя с платониками и Августином, Фома исходит из того, что всякая вещь имеет только одно субстанциальное бытие, которое сообщается ему субстанциальной формой. Таковой для человека является душа. «Если бы мы предположили, что умопостигающая душа соединяется с телом не в качестве его формы, но лишь в качестве его двигателя (а таково было мнение платоников), было бы необходимо признать, что в человеке присутствует иная субстанциальная форма, через которую тело получает от движущей души устроение своего бытия. Коль скоро, однако, умопостигающая душа соединена с телом в качестве его субстанциальной формы... невозможно, чтобы помимо нее в человеке обнаруживалась какая-либо иная субстанциальная форма». Из этого делаются далеко идущие выводы о том, что так называемые растительная и животная души входят в снятой виде в умопостигающую, о единстве человека, его сомы и психе («двуединство человека»). Но такая трактовка вопроса касается того, существуют ли вообще субстанциальные формы актуально или только потенциально. Для платоников казалось несомненным их актуальное существование. Решение Фомы явным образом стирает четкость разграничения между двумя видами форм. Как замечает П. Таннери, «Фома Аквинский отверг неизменность субстанциальных форм и, таким образом, низвел их на степень простых модусов, или качеств».

Отсюда возникает вопрос, отличается ли бытие, сообщаемая материи формой, от способа этого бытия. Это — проблема forma fluens и f luxus formae, текущей формы и течения формы. Он приходит в европейскую философию непосредственно из арабской (Авиценна, Аверроэс). Можно ли утверждать, что «совершенствование» отлично от «совершенства», или движение; к совершенству отличается от совершенства только степенью? С точки зрения реализма они различны, так как, скажем, с прекращением нагревания теплота остается, и таким образом с перерывом в течении формы последняя сохраняется. Номиналисты,, для которых в отдельной субстанции нет ничего субстанциального, кроме отдельной материи и отдельной формы и их соединения, склоняются к тому, что «при изменении качества нет ничего, кроме того, что уже существовало до изменения, и того качества, которое приобретено в результате изменения». 26 В конечном счете эта дискуссия ведет к усилению интереса к понятию движения как онтологической категории, и притом — в количественном аспекте.

Таким вопросом становится «загадка» брошенного тела: передается ли ему при бросании самостоятельная способность движения? Данная тема широко обсуждалась в арабской философии, но не была представлена в латинских переводах, и потому неясно, как она стала известна в христианской Европе. Во всяком случае, эта проблема весьма остро задевала авторитет перипатетики как основы схоластики. По Аристотелю, «все движимое движется чем-нибудь», и движитель либо входит в сущность субстанции, либо он внешний, и движение длится только то время, пока движитель воздействует на тело. Христианство, приняв в качестве движителя душу, логос, отвергало возможность передачи неодушевленному телу способности к самодвижению. По мнению Фомы Аквинского, предположение о переносе источника движения извне внутрь такого тела противоречило бы самой идее насильственного движения. Однако это противоречило опыту, и в конце концов получило распространение мнение Ж. Буридана о том, что «движитель, приводя в движение перемещающееся тело, внедряет в него некий импетус (напор) или присущую толкнувшему телу двигательную силу... Причина этого состоит в том, что приобретение любых форм и склонностей заключено в материи и обусловлено материей. Чем больше в теле материи, тем больший импетус оно способно приобрести». Идя дальше, он утверждает, что при сотворении мира Бог вложил в небесные тела импетус и «посему на седьмой день мог предаться отдохновению, поручив все созданное взаимным причинам и действиям».

Говоря о средневековой онтологии, следует учесть и принятый в схоластике своеобразный принцип сохранения материи: «Ничто сотворенное не может творить материю. Материя не может возникать и не может уничтожаться, так как все, что возникает, возникает из материи, а все, что исчезает, исчезает в материю».

С XVI в. начинается закат схоластики. «Успеху аристотелизма способствовало то, что в патристической и августианской традиции отсутствовало цельное и разработанное учение о космическом порядке, о законах и причинах, способных объяснить явления природы. В таких условиях оно представало как окончательное научное объяснение физического космоса», 31 согласуемое со Священным Писанием и дающее рациональное обоснование вере.

Космический порядок ( Ordo ) представал как упорядоченность всех сфер сотворенного мира, в котором Бог, как правило, действует не сам, а через иерархию тварных природ: божественные по происхождению, они действуют без непосредственного участия Бога. В целом для эпохи господства схоластики характерен «возврат к античной древности,, связанный с интересом к человеку и природе».

Чем же был в конечном счете вызван упадок схоластики? По мнению А. Койре, «этот сдвиг произошел не просто в результате освобождения от пут схоластического мышления и не просто в результате появления секуляризированной эпистемологической деятельности, но скорее в результате освобождения от пут онтологизированного мышления, от логики, облаченной в бытие, или, лучше сказать, от Логоса бытия, которым предполагалось высшее бытие Бога». Или, говоря иначе, постепенней сложилось представление о мире, в котором «человек не находится больше в центре мира и окружающий его мир не является более упорядоченным космосом».

Однако эти новые онтологические представления, означающие по сути десакрализацию Космоса, не были «полным разрывом с прошлым ... они органически связаны с прошлым, в любом случае их истоки можно найти в Средневековье. Эти изменения имеют настолько глубокие корни в прошлом, что один из крупнейших специалистов по эпохе Возрождения, Хейзинга, имел все основания назвать эту эпоху осенью Средневековья». Кризис схоластики был кризисом менталитета, основанного на непоследовательном консенсусе веры и знания. С одной стороны, истолкование и согласование трансценденций с категориями чувственного опыта неотвратимо сворачивало исследование на материю, материальный мир, наделяя его чертам самодействующей субстанции.

С другой стороны, данные чувственного опыта во все большей мере превращаются в главный критерий истины. Так, по словам богослова С. Л. Яки, телескоп «сделал утрату геоцентрической вселенной непоправимым фактом... Главной жертвой телескопа была, разумеется, небесная сфера, чья кажущаяся единообразность была основной причиной того, чтобы рассматривать все вещи как части связного; целого, или Вселенной... Вместе с ней испарилась и вселенная, если ее понимать как целостность, заслуживающую именоваться космосом, т. е. красотой по преимуществу».

Но этот кризис схоластики, вызревший в самой схоластике и лишь подстегиваемый религиозными, культурными и социокультурными обстоятельствами, приводил к троякого рода тенденциям в области онтологии. Первая из них ориентирована на осторожную реформу схоластики при сохранении ее принципов, накопленного фонда разработок. Эту тенденцию мы находим уже у Николая Кузанского, у Джордано Бруно, полное свое развитие она получает у X . Вольфа. Вторая тенденция ищет реформу схоластики в отказе, по крайней мере — существенном, от перипатетики и поиске основ в каких-то иных источниках идей. Наиболее яркими представителями этой линии были Я. Бёме и Э. Сведенборг. Третья тенденция состоит в кардинальной всесторонней критике перипатетики на базе исследования человеческих познавательных способностей, их возможностей и пределов. Это — пути классического рационализма и классического эмпиризма Декарта, Мальбранша, Ф. Бэкона, Гоббса, Локка... Но какой бы путь отрицания схоластической онтологии ни выбирался, перед философом оставалась задача войска того, что могло бы стать достаточно эквивалентной заменой идее, столь привлекательной в перипатетической христианской схоластике — идее единства гармонически устроенного мира, «небесной сферы». Каждая из трех тенденций имела собственную стратегию такого поиска. В первой единство мира виделось во всеобщей взаимосвязи, во второй — в единстве по источнику и происхождению, в третьей — бытие едино постольку, поскольку мы способны мыслить его единым.

X. Вольф стремится создать единую всеобъемлющую систему онтологических знаний, равномощную аристотелевской и сохраняющую притом верность основным постулатам схоластики (единство бытия и знания, дефиниция равнозначна сущности, а движение логической мысли — взаимосвязям самой действительности). Его система потрясает масштабностью, энциклопедичностью и педантизмом: все понятия четко дефинированы, все дефиниции строго согласованы. В отличие от схоластики он провозглашает: «Онтология есть первая философия», помещая теологию в разряд вторичных, выводных знаний. За этим утверждением стоит отказ от колебаний между логикой и догматом в исследовании: исходя из принципа единства онтологии, логики и теории познания в качестве критерия истины, он выбирает логическую непротиворечивость, которая почитается эквивалентной действительности.

В конечном счете, по словам М. Франка, «вместо того, чтобы исследовать, что есть универсального и необходимого в частных объектах, доступных на тему познанию, или в точных идеях, которые мы имеем об этих объектах, для того, чтобы уже из этого восходить к необходимому бытию, онтология начинает с абстракций и не выходит из их круга... не ища, существует ли нечто подобное утверждаемому, при каких условиях нашей природы и по каким законам нашего разума мы должны в это верить».

Онтология определяется X . Вольфом как наука о бытии вообще, т. е. о бытии абстрактном, но при этом — не абсолютном. Это бытие абстрактно, ибо достаточным основанием для утверждаемого бытия является формула: все возможное действительно, все действительное — разумно. «Все, что возможно, есть бытие. Это — синонимы. Небытие есть невозможное». В согласии с этой формулой, «чтобы составить идею какого-- .либо бытия и понять его, нужно прежде всего понять его качества (признаки этого бытия), т.е. определить, не противоречат ли они друг другу, ни дисгармонируют ли с другими качествами и не детерминируют ли взаимно друг друга. Качества, которые не противоречат друг другу и не детерминируют друг друга, составляют сущность вещи». Но бытие в вольфианстве — и не абсолютное, божественное бытие: эта теория онтологии натуралистически объективистская, для которой «бытие — предметно-сущее, противостоящее и предстоящее знанию; бытие ограничивается природой, миром естественных тел, а духовный мир статусом бытия не обладает».

Венцом онтологической системы X. Вольфа выступает его детерминистическая картина мироздания: «Мы называем машиной сложное бытие, мутации которого возникают в результате его движения и способа его композиции... Весь мир, включая видимый, есть машина... Обосновать мутации как раз и означает объяснить механизм мира через его структуру, сцепление, соединение вещей, его образующих, либо объяснить через способ композиции, т. е. через законы движения... Мир состоит из последовательности случайных вещей... детерминированных последовательностью случайностей как причина и следствие».

Это — типичный механизм. Его особенностью в вольфианстве является то, что он развивается и обосновывается приемами схоластики и с помощью ее категориального аппарата, иногда — модернизированного. Так, форма как деятельное начало трактуется близко к трактовке Лейбница, а материя -в картезианском ключе, как телесная протяженность. К тому же связь вольфианского механицизма с картезианской физикой - оказалась настолько органичной, что стала невозможна его перестройка на ньютоновской основе, и он легко пал под первыми же ударами кантовской критики. Позднее опыт системосозидания Вольфа (и Спинозы) был широко использован Гегелем, но уже на иной основе.

Корифеем другой тенденции в развитии постсхоластической онтологии был Я. Бёме. «Его вдохновенное, мистическое созерцание, истекавшее из святого источника, привело его к воззрению такой необъятной ширины, о которой наука его времени не смела и мечтать... И то же высокое учение Беме, облекаясь в странные мистические и алхимические одежды, дало основу самым эксцентрическим, самым безумным отклонениям от простосердечного принятия истины». В некотором смысле он выступает прямой противоположностью X . Вольфу: если последний в выборе между верой и логикой избирает логику, то Бёме целиком полагается на веру, на религиозно-эмоциональную интуицию. Рациональной онтологии Вольфа он противопоставляет экзистенциальную онтологию «видений». Строгой системности Вольфа противостоит отрывочность, противоречивость, эклектизм у Бёме. Общим у обоих остается только то, что онтологические откровения утверждаются, не обосновываясь гносеологически. 

Ещё Платон утверждал, что мир включает в себя два вида реальности: мир вечных идей, который он считал основным; мир смертных вещей. Это представление сохранилось и в средневековье. Фома Аквинский утверждал, что человек, как и природа – есть единство духовного и телесного; божественного и греховного. Поэтому в античной и средневековой философии центре внимания находятся два вопроса:

Что такое дух? Что такое идеальное бытие? Каково соотношение идеального и материального? Что первично, а что вторично? Демокрит один из первых дал ответы на эти вопросы. Он считал. Что человеческая душа, как и его тело, состоит из атомов, но они более легкие. Т.о. в мире нет ничего кроме атомов и, следовательно, идеальное тождественно материальному. Идеальное вторично. Производно от материального.

Сразу же против него выступил Платон. По его мнению, основой всего материального является идеальное. Эта критика продлилась и позднее. Годфрид Лейбниц говорил: «Если увеличить человеческий мозг до размеров ветряной мельницы. То и тогда все равно нигде нельзя будет увидеть идеального. Видны будут только отдельные части вещества, а атомы нет. Следовательно, идеальное не есть материальное. А есть нечто иное, бестелесное. Конечно, между ними есть связь».  Вещь и идея находятся рядом, но даже эта связь совсем не является свидетельством тождественности, однокачественности вещей идей.

Идеальное бытие относится к группе самых широких философских понятий. Поэтому его определение так же, как и понятие материального бытия дается в философии путем описания его основных признаков, путем сопоставления с противоположным.

Идеальное бытие противоположно материальному. Это состоит в его не материальности, в его не вещественности. Это нечто иное, чем материальное бытие. Идеальное бытие в отличие от материального воспринимается человеком с помощью его чувств, а только рационально, разумом.

Хотя идеальное противоположно материальному, тем не менее, идеальное тесно связано с материальным. Существует рядом с ним, Все вещи существуют вместе со словами. Природа существует вместе с созданной человеком её идеальной моделью. Все это возникает в силу двух факторов:

1.Существованию человека с его мозгом.

2.Существованию материального мира.

Т.о. идеальное особый продукт взаимодействия связи человека, его мозга с окружающей средой.

Сознание весьма активно. Эта активность ярко проявляется в предметно – практической деятельности человека. Т.о. идеальное для человек не самоцель, а лишь средство для активного преобразования природы, общества. Это свойство идеального бытия может иметь для человека и природы и положительный и отрицательный результат.

Характерными чертами стиля мышления эпохи Античности было, во-первых, то, что теоретическое мышление еще только формировалось на базисе обыденного сознания с присущей ему тенденцией воспроизведения очевидности обыденного опыта и его схематизацией. Общая зависимость, из которой с логической последовательностью мог быть выведен естественный порядок явлений, подыскивалась умозрительно, исходя из фактов повседневных наблюдений, и восходила от них сразу к философской картине мироздания без каких-либо опосредствующих шагов. Во-вторых, в непосредственный познавательный базис умозрительных заключений входили мифологические представления «жреческой науки», опыт ремесленника и еще разрозненные данные формирующейся прото-науки; высока была роль авторитета предания.

В-третьих, стилю мышления первых философов  были присущи метафоричность, с помощью которой приходилось восполнять недостаточную разработанность приемов и средств теоретического мышления, стремление оперировать готовым набором устойчивых образов и представлений, смешивание реального и идеального, слова и действия, действительности и мнения, неотчетливое различение субъекта и объекта, вещи и свойств, отсутствие интереса к будущему, к изменениям, к новизне. Все что создано людьми (современная цивилизация) все это результат именно активности бытия. Одновременно человек преображает и свой внутренний мир, душу, психику. Мир идеального прошел преобразование; душа человека тоже прошла длительный путь развития и приобрела сложную структуру.

Эти черты, характеризующие интеллектуальный климат эпохи формирования античной философии, полностью проявляются в процессе становления основ онтологии в Древней Греции.

Как у многих народов, впервые освоивших металлургию и таким образом получивших первые наглядные представления о фазовых состояниях вещества, здесь возникает идея четырех основных состояний материи — твердого, жидкого, газообразного, огневого и впервые ставится проблема, «из чего все сущие [вещи] состоят, из чего, как из первого, возникают и во что, как в последнее, они уничтожаются».

Постановку этой проблемы традиционно приписывают Фалесу (первая половина VI в. до н. э.), по словам Плутарха, первому мудрецу, мудрость которого «вышла за границы практических нужд и пошла дальше них в умозрении».

После долгих бесплодных споров о том, какое из четырех начал заслуживает статуса первоначала, Анаксимандр, как писал Симпликий, «подметив взаимопревращение четырех элементов... не счел ни один из них достойным того, чтобы принять его за субстрат [остальных], но [признал субстратом] нечто иное, отличное от них» — апейрон (беспредельное).

Хотя дискуссии о природе первоначала продолжались, решающий шаг вперед, выводящий к проблематике бытия, был сделан. Но он совершался в условиях двоякого рода неясности. Во-первых, бытие может означать esse , т. е. простую противоположность небытию, и в таком случае недалек от истины Э. Гобло, утверждавший, что бытие — «понятие неопределимое, ибо различие между бытием и небытием есть не что иное, как выражение принципа отрицания».

Небытие как антитеза бытия в этом случае — то, что «не имеет в виду никакой реальности». Во-вторых, в рамках существовавшего словоупотребления прилагательное первоначально означало свойство и лишь затем, вторично, соозначало предмет, обладающий этим свойством. Всякое определение было исследованием признаков. «Наши сложные понятия о субстанциях мы можем разложить только на ряд признаков, с прибавлением неизвестного субстрата, т. е. чего-то такого, чему, по нашему мнению, эти признаки должны принадлежать». Это дает начало пониманию бытия как subsistere , т. е. бытия в отвлечении от его субъекта (поскольку бытие вместе с его субъектом есть субстанция). Но такое различение между двумя смыслами термина «бытие» было достигнуто только в средние века.

Смешение этих двух смыслов термина бытия одновременно вело и к смешению двух аспектов рассмотрения — отношения бытия к небытию и отношения сущего к его основе, видимого к сущностному.

В ходе рассуждений выражения «быть» и «быть чем-то» различались с трудом (что видно даже в «Диалогах» Платона, т. е. в более позднее время). Таковы были те интеллектуальные условия, в которых происходило становление проблематики бытия.

Одной из первых проблем выступает проблема единства или множественности бытия. Из того, что «ничто не возникает и не исчезает», следует, что «должно быть некоторое естество — или одно, или больше одного, откуда возникает все остальное, в то время как это естество сохраняется». Проблема состоит в том, приписать ли бытие некой единой основе всего существующего, тому, что, изменяясь на феноменальном, чувственном уровне, остается неизменным на сущностном уровне, трансформируясь, не трансформируется, либо атрибутировать бытие качествам (свойствам), характеризующим вещи. В соответствии с этим вопрос о бытии принимает характер споров о монизме первоначал («вода» Фалеса, «огонь» Гераклита, «апейрон» Анаксимандра) или их плюрализме (четыре начала Эмпедокла, гомомерии Анаксагора). Первое порождало трудноразрешимую проблему умножения сущего (операции, обратной редукции многого к одному), второе —• влекло за собой беспредел размножения сущностей (проблему, с которой в самой острой форме пришлось столкнуться средневековой христианской философии в истолковании природы человека).

Выход из этих первых трудностей становящейся онтологии лежал через гносеологическую по своему существу проблему: если мы приписываем бытие первоэлементам мира во всем многообразии форм существования последнего, то к чему следует отнести понятие реального — к бытию (первоэлементы) или существованию (многообразие сущего), к чувственно данному или умозрительному? Это привело к длительной дискуссии софистов и элеатов. Камнем преткновения для обоих спорящих сторон становятся вопросы о движении и о единстве бытия.

Отсутствие четкого различения бытия как такового и суб-систенции, бытия-в-себе и бытия-для-нас, бытия-в-себе и абсолютного бытия порождает сложность и в отвлечении того, что кажется существующим, от того, что существует, существующего первично от существующего вторично, относительного от абсолютного и т. п.

В этой дискуссии Парменид (540—470 г. до н. э.), глава Элейской школы, фиксируя состояние логической мысли эпохи, выдвинул следующую проблему: почему вообще логос пришел в противоречие с собой, перестав быть понятным. Исследуя предпосылки различных философских школ, он пришел к выводу, что запутанность мысли возникает как итог допущения, что бытие и небытие, сущее и не сущее имеют один и тот же статус. Но, по его мнению, не сущее привнесено в мышление из чувственного опыта, будучи чуждо мышлению и противно логосу. Не сущее — не особый предмет, а просто есть отрицание того, что нечто существует. Наше же мышление не может быть беспредметным, и потому не сущее немыслимо. Но зато мыслимы два пути «дознания»: «Один [путь] — что [нечто] есть и что невозможно не быть; это путь убеждения (ибо оно сопутствует истине). Другой — что [нечто] не есть и что по необходимости должно не быть. Вот эта тропа... совершенно неведома [—непознаваема], ибо то, чего нет, ты не мог бы ни познать (это неосуществимо), ни высказать». Но удаление из мышления не сущего влекло серьезные последствия: без небытия утрачивает относительность бытие, обращаясь в абсолютное бытие.

С понятием сущего в таком случае становятся несоотносимыми и несовместимыми относительные предикаты, и в равной степени содержание его кажется редуцируемым к абсолютным предикатам. Более того, обращение в критерий допустимости онтологического понятия (бытия или небытия) законов мышления и речи (выразимость — невыразимость, мыслимость — немыслимость) влечет за собой парадоксальный вывод: «То, что высказывается и мыслится, необходимо должно быть сущим... ибо есть — бытие, а ничто — не есть». Отсюда «бытие не возникло: [оно не могло возникнуть] ни из бытия, так как ему не предсуществовало другого бытия, ни из небытия, ибо небытия вовсе нет... Равным образом [абсолютное бытие не возникло] из не-вполне-бытия... ибо не-вполне-бытие не могло бы предсуществовать абсолютному бытию, но гипостазировалось после него». В таком случае остается лишь допустить, что бытие целокупно, не допускает в себе внутренних различий, совершенно и завершено, едино. На бытие оказываются перенесены атрибуты Абсолюта, Бога.

Парадоксальность ситуации возрастает, если учесть, что наиболее упорные оппоненты элейцев, софисты, принимая посылку критериальности выразимого языком и мыслимого, делали из этого прямо противоположные выводы в области онтологических проблем. Приняв, в лице Протагора, что «человек есть критерий всех дел: существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют», делается вывод, что «все, что представляется людям, то и существует». В этом случае бытие утрачивает вообще всякую устойчивость и определенность, стирается всякая граница между истинностью и кажимостью.

Аристотелю удается подметить основное слабое звено рассуждений софистов, относящееся, впрочем, и к элеатам: «.. .так как нельзя при рассуждениях приносить самые вещи, а вместо вещей мы пользуемся как их знаками именами, то мы полагаем, что то, что происходит с именами, происходит и с вещами, как это происходит со счетными камешками для тех, кто ведет счет», хотя «одно и то же слово и одно имя неизбежно обозначают многое».

Дискуссия элеатов и софистов имела для онтологии два следствия. Во-первых, проблема реальности либо бытия, либо существования разрешается признанием двоякого рода реальности: «с одной стороны, реальность истинно сущего, умопостигаемого, с другой — становящегося, чувственного, которую... не считали возможным называть „сущим'' в абсолютном смысле, но тем, что кажется сущим» (Симпликий). Это впервые ставит всерьез проблему обоснования онтологического вывода. Во-вторых, выводы Парменида о том, что бытие не возникло, не подвержено гибели, целокупно, единородно, недвижно, совершенно, наносили «серьезный удар по ранней ионийской традиции, состоявшей в поисках некой космической сущности... которая была бы источником и порождающим началом всего существующего... Подвижное, изменчивое начало (или начала) уже в силу своей изменчивости не могло обладать признаками истинного бытия — такой вывод с неизбежностью вытекал из рассуждений Парменида». Отождествление в едином первоначале пассивного начала ('субстрата) и активного (последней причины всех изменений в мире и конечной причины всех состояний сознания) исключалось. Их требовалось логически развести.

Проблему обоснования онтологического знания пытаются решить Платон и Аристотель. Согласно Платону, во-первых, следует исходить из чувственно воспринимаемого. Но восприятие — не более того, что «наводит» разум на соображения. Онтологический вывод — прерогатива умозрения. Во-вторых, подобный вывод требует «рапсода», вдохновляемого богами и изрекающего истину, и истолкователя — мудреца, способного понять истинный смысл высказанного. В-третьих, «то, что постигается с помощью размышления и объяснения, и есть вечно тождественное бытие, а то, что подвластно мнению и неразумному ощущению, возникает и гибнет, но никогда не существует на самом деле». Иначе говоря, свойством быть истинным обладает лишь умопостигаемое, а не чувственно-представимое. В-четвертых, «пожелавши, чтобы все было хорошо и чтобы ничто, по возможности, не было дурно, Бог позаботился о всех видимых вещах... он привел их из беспорядка в порядок, полагая, что второе, безусловно, лучше первого. Невозможно... чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим». Это -методологическая парадигма, требующая у философа, рассуждающего на онтологические темы, чтобы он при этом стал на позиции демиурга, и, очевидно, предполагает высокоразвитое чувство совершенства, позволяющее ему дерзнуть сравнять себя с Богом. Но такое требование не только не шокировало античного человека, но и казалось ему естественным. Понятие логоса означало одновременно и мировой порядок, мировую гармонию, и разумность как таковую. По сути дела, парадигма Платона была первым выражением тезиса о тождестве мышления и бытия. Оно казалось чем-то само собой разумеющимся, и выбор мог состоять только в утверждении приоритетности рациональных или иррациональных начал в сознании. Выбор рациональности влек за собой рационализацию самого мышления, т. е. разработку логики на базе признания единства онтологии и логики.

При всех своих различиях во взглядах с Платоном Аристотель, более строгий в требованиях метода, приходит к тем же выводам. Во-первых, по Аристотелю, познать что-либо — значит уяснить себе его начала (причины и элементы). Во-вторых, познание начинается с анализа.

 «Необходимо продвигаться таким образом: от менее явного по природе, но более явного для нас, к тому, что более явно и понятно по природе. Для нас же в первую очередь ясны и явны слитные вещи... Поэтому надо идти от вещей, воспринимаемых в общем, к их составным частям». В-третьих, результаты анализа проверяются и завершаются синтезом, устанавливающим, «будет ли каждая часть (которую мы выделили) образовывать с целым единое так же, как это реально наблюдается». В-четвертых, ведя исследование, нужно все время выискивать возражения себе, «быть неистощимым на возражения», добиваясь совершенства. В явной форме у Аристотеля среди методологических установок отсутствует требование поставить себя на место демиурга, но такая установка явно стоит за высказываниями типа: «законченное по природе первично относительно незаконченного», «беспорядочно двигаться — это то же, что сказать двигаться противоестественно» и т. п. Таким образом, и здесь возникает призрак тождества бытия и мышления, единства онтологии и логики.

Что же касается бытийного первоначала мира, то путь решения проблемы был в какой-то мере подсказан самим Парменидом. По словам Ипполита, Парменид «не избежал мнения большинства, полагая началами всего огонь и землю: землю— как материю, огонь — как творящую причину». Этот выход состоял, таким образом, в логическом разведении бытия как пассивного субстрата и как универсального принципа активности. Это был путь, состоящий «в отказе от поисков единого порождающего начала и в допущении многих структурных элементов существующих вещей, из которых каждый обладал бы некоторыми атрибутами парменидовского бытия. Некоторыми, но не всеми. При этом пришлось пожертвовать атрибутами единственности и неподвижности; плюрализм материальных первооснов был характерной чертой философских систем, возникавших в послепарменидовскую эпоху. Все другие признаки парменидовского бытия были сохранены: элементы материального мира... были вечными, качественно неизменными сущностями, они не подвергались ни возникновению, ни гибели, они не могли переходить друг в друга и в силу этого пребывали в целом в одном и том же количестве.

Однако эти первоосновы могли вступать друг с другом в различные пространственные отношения; бесконечное разнообразие этих отношений обусловливало многообразие вещей окружающего нас мира». Таковы были онтологии, с одной стороны, пифагорейцев и платоников, а с другой — последователей Левкиппа — Демокрита, Эмпедокла, Анаксагора.

Но возникает вводящая в сомнение поливариантность решений. К тому же каждый из подходов включал в себя множество вспомогательных посылок, доступных в силу их умозрительности критике. Окончательный для античной мысли выход из ситуации находит Аристотель. Во-первых, он разделяет две онтологические проблемы, решаемые его предшественниками вкупе — проблему мироздания (физика) и проблему общих свойств бытия как такового (метафизика). Во-вторых, он разрабатывает логику и, опираясь на нее, элиминируя из рассуждений явные и скрытые софизмы, осуществляет классификацию и систематизацию категорий, характеризующих бытие в каждой из рассматриваемых проблем, т. е. на уровне физики и на уровне метафизики. Предложенное Аристотелем решение проблемы стало образцом не только для эпохи античности, но и для Средних веков и Нового времени.

Главным достижением Аристотеля в онтологии было выделение двух классов категорий — относящихся к чистому бытию (к области, позже названной метафизической онтологией) и к бытию устроенного мироздания (то, что получило название натурфилософии или философской онтологии).

Метафизика, определенная им как «наука, исследующая сущее как таковое, а также то, что присуще ему самому по себе», имеет дело с понятиями бытия, становления, акта, потенции, материи и формы, а также с десятью категориями (субстанции, количества, качества, места, времени, положения, состояния, действия, отношения и страдания). Предметом физики является становление и связанные с ним движение и изменение применительно к окружающему миру и к устройству мироздания, и к душе.

Данность реального укоренена в эмоционально-трансцендентных актах. В них затронутость была и остается неснимаемой; даже самое наивное сознание мира, нам известное, уже застает себя в полной и непоколебимой убежденности относительно реальности мира, в котором оно осуществляет свой опыт. Здесь онтологическая установка является естественной установкой, которая лишь впоследствии может быть поколеблена скепсисом или некоей искусственной теорией.

Иначе дело обстоит с идеальным бытием. В его пользу сначала не говорят никакие эмоционально-трансцендентные акты. Следствием из этого является то, что естественного осознания идеального бытия вообще нет, но есть лишь возникающее вторично, данное в познании, причем только в высокоразвитом, проясненном познании, поднятом до уровня науки.

Ведь так и исторически — идеальное бытие было открыто уже позднее: до Платона в философии обнаруживаются лишь нечеткие его следы. И даже в своем открытии оно не было выявлено сразу чисто в своей сущности; скорее, сначала оно было перегружено метафорическими теориями и использовалось в качестве предпосылки для очень рискованных умозаключений, с конечными спекулятивными выводами которых его с самого начала смешивали. Лишь постепенно в истории выкристаллизовывалось проясненное сознание идеального бытия.

Итак, где постижим феномен идеального бытия? Пожалуй, самым известным образом и раньше всего он постигнут в математике. О «бытии» чисел знали пифагорейцы. А так как они сознавали его вневременность, то считали его единственно чистым и совершенным бытием. Платон пошел по их следам дальше, он назвал геометрию. В позднеантичном платонизме это воззрение продолжало жить: Прокл учил о «математическом бытии» и особым образом о «геометрическом бытии» (ouoia). В математике еще сегодня говорят о «математическом существовании» и высказывают последнее в форме экзистенциальных суждений. Например, «между любыми двумя целыми числами существует бесконечный ряд дробных чисел», «не существует логарифма отрицательного числа», «между двумя точками существует лишь одна прямая», «существует пять правильных геометрических тел» и т. д.

Это суждения, экзистенциальные не только по логической форме, но и по содержанию. Они говорят о том, что в рассматриваемой сфере существует или не существует. Дело, таким образом, идет не о логическом бытии суждения, но о независимом от суждения бытии математического образования, о котором в этом суждении говорится.

А так как разница вот-бытия и так-бытия онтически относительна, то тот же самый бытийственный смысл должен обнаруживаться и в форме так-бытийственных суждений. Это легко увидеть на простых примерах: «З6 равно 729», «а° равно 1», «сумма углов многоугольника равна 2 (п - 2) R», «П равно 3.14159...». «Равно» в этих суждениях подразумевает, что предмет действительно, т. е. в себе, обладает такими качествами или что соответствующие качества в нем являются сущими.

Давно возникла идея, что в таких суждениях дело идет только о мыслимом или даже только о мышлении или мысленном долженствовании; логарифм, например, геометрически строгая прямая, З6 или а° существуют только в мысли, чего-то действительного под ними вовсе не подразумевается. Но в самих суждениях об этом ничего не говорится. Они вовсе не подразумевают «Я так мыслю» или «Я должен так мыслить»; скорее, они высказывают просто «Это обстоит так». В них, следовательно, высказывается некое бытие, а не мышление. О мышлении здесь вовсе не идет речи, даже об особенном математическом мышлении, в случае, если бы оно отличалось от прочего мышления. Всякая интерпретация, идущая в этом направлении, отклоняется от смысла высказывания, она привносит нечто, в самом суждении, безусловно, не присутствующее. В такой интерпретации заключено начальное звено длинной цепи ошибок, которые буйным цветом расцвели в математических теориях мысли. Даже Кантова теория «синтетических суждений a priori в математике» имеет здесь свой отправной пункт, несмотря на то, что основанием суждения она делает не мышление, а созерцание. Ибо под формой созерцания подразумевается форма созерцания субъекта, а не характерная особенность предмета.

В начале платоновского диалога «Парменид» произошел разговор между Сократом и Зеноном о книге последнего. «Я замечаю, Парменид, — сказал Сократ, — что наш Зенон хочет быть близок тебе во всем, даже в сочинениях.

В самом деле, он написал примерно то же, что и ты, но с помощью переделок старается ввести нас в заблуждение, будто он говорит что-то другое: ты в своей поэме утверждаешь, что все есть единое и представляешь прекрасные доказательства этого; он же отрицает существование многого и тоже приводит многочисленные и веские доказательства». Зенон ответил, что в своей книге он не хотел скрывать связь с учением Парменида, совсем напротив, «ибо в действительности это сочинение поддерживает рассуждение Парменида против тех, кто пытается высмеять его, утверждая, что если существует единое, то из этого утверждения следует множество смешных и противоречащих ему выводов».

Человек, который прошел школу современной формальной логики, мог бы удивиться удивлению Сократа, так как он знает, что если некоторому тезису имеется прямое доказательство, то всегда можно найти и непрямое доказательство. Откуда же тогда возникает впечатление, будто Зенон, выбирая косвенное доказательство, хотел утаить свою зависимость от учения Парменида? Можно спросить, доказывал ли вообще сам Парменид свое учение? Судя по фрагменту его стихотворения, с позиций современной теории доказательства мы должны признать, что едва ли. Но, понимая доказательство в более широком смысле, можно ответить утвердительно. Ведь Парменид получает свое учение от богини справедливости, хранительницы законов и традиции Дике. Тогда Сократ мог иметь следующие соображения: парменидовское учение опирается на божественное право, а на каком праве Зенон проводит свою аргументацию, ведь он же не ссылается на Парменида и его божественный источник, дающий силу его доказательствам? Можно также спросить, имеет ли Зенон наряду или даже независимо от божественного права иную правовую инстанцию доказательства необходимости? Зенон поясняет, что сомнения Сократа в этом пункте необоснованны. На этом можно было бы поставить точку. Однако вопрос, который здесь подразумевается (т. е. вопрос о философских предпосылках и методологической обоснованности редукции ad absurdum , косвенного доказательства, изобретателем коего считается Зенон), 2 для Платона еще открыт, а для современной формальной логики открыт вновь.

Проблема состоит в следующем: на каком основании мышление может осуществить переход от ~ ~ А к А? Он лежит в основе известной фигуры мысли — двойное отрицание чего-то есть его утверждение. Эта фигура мысли была подвергнута критике с двух сторон. Со стороны диалектики, прежде всего Гегелем, утверждалось, что отрицание отрицания не есть возврат к началу, но что проведение двойного отрицания связано с изменением исходного пункта. Со стороны формальной логики, интуиционистами высказано возражение, что такой переход только тогда допустим, когда имеется эффективный метод выбора между А и ~ А, а это значит, устранения двойного отрицания имеет ограниченное действие.

Однако как диалектическая, так и интуиционистская логика .пользуются отрицанием как логической операцией. Введение двойного отрицания в интуиционистской логике является также полноценным правилом. Мне представляется, и это впечатление проистекает из платоновских диалогов в целом, что у Платона вопрос об отрицании, т. е. вопрос, что делает одно противоположностью другого, еще не решен. Чтобы различать позиции современной логики и диалектики, с одной стороны, и позицию Платона, с другой — я ввожу термин «логическое пространство». Итак, можно сказать: в то время как логическое и диалектическое мышление происходит в логическом пространстве, у Платона логическое пространство лишь ищет свои контуры. В качестве изобретателя логического пространства с полным правом может быть назван Парменид (хотя он и не употреблял термин «логическое пространство»). В таком случае замысел Платона в диалоге «Парменид» можно понимать следующим образом: устами Сократа он выражает некоторое сомнение по поводу этого изобретения Парменида. Если Парменид может быть назван изобретателем логического пространства, то Зенон являлся его первым и, быть может, самым успешным популяризатором.

Радикальность парменидовской концепции едва ли можно переоценить. Сущее, истина выводятся за пределы человеческого— нет человеческой меры для истины. Вот в этом-то и заключен пафос послания, о котором известил Парменид по поручению богини справедливости.

Человеческое мышление, стало быть, должно ориентироваться на то, для чего не может быть человеческой меры, т. е. на истину. Единое бытие, равное себе самому, с самим собой идентичное, необходимо различать  — «у другого быть по-другому», «вести себя в отношении каждого другого по-другому». Но так как единое бытие в действительности (по истине) не имеет свое другое, то другое существует как другое не по истине, а только по мнению людей, которые посредством слов образуют сферу мнений. 8 Эту фигуру «у другого быть по-другому» использует Зенон в своих апориях, указывая этим на то, что нельзя понимать единое бытие Парменида в смысле некоторой единицы, некоторого измерения. Если мышление и бытие образуют единство, то все же не единство некоторой меры, которая позволяла бы измерить их соответствие и идентичность.

1. 1.     Естественнонаучный статус психоанализа.

Когда Исаак Ньютон праздновал свой юбилей, ему подарили медаль. На ней было выгравировано: «Великому естествоиспытателю». Юбиляру это не очень понравилось. Он предпочел бы другую надпись: «Великому философу». Ведь он предложил принципиально иную картину мира. Фрейд, напротив, не считал себя философом. Он думал о себе как о серьезном исследователе, который последовательно продумывает собственные научные идеи. Идеал естествознания был значим для Фрейда, потому что он был по образованию врачом, воспитывался в научной среде.

Но было бы ошибкой считать его теорию естественнонаучным направлением по определению. Философом Фрейд себя не считал. Однако парадокс заключается именно в том, что, выстраивая идеал строгой науки, Фрейд тем не менее оказался философом, родоначальником целого философского направления. Его открытия радикально изменили представление о философии, человеке, сознании. Он оставил глубокие мысли о происхождении культуры и религии. Его идеи порой настолько оторваны от естествознания, что представляются просто «авантюрой мысли». Фрейд стремился применить сделанные им открытия к истолкованию различных социальных и культурных феноменов. Однако обеспечить при этом строго научную экспертизу он был в состоянии далеко не всегда. Поэтому его мысль устремлялась в такие сферы, где конкретных знаний явно не хватало. Зато можно было пофантазировать, поразмыслить. Но ведь это и есть предназначение философии.

Психоанализ можно рассматривать как философскую концепцию. Фрейд без колебаний попытался применить свой метод к изучению не только психики одного человека. Он вознамерился по-новому объяснить те феномены, например религию, которые традиционно находились в компетенции философа. Кстати, разгадывание снов, текстов художественных произведений, явлений культуры, речевых обмолвок – все это не что иное, как философская герменевтика.

Психоанализ является методом естественно - научной психологии. Он открыл множество существенных механизмов, которые наряду с гуманитарным значением имеют и естественно - научное значение. Взгляд Ясперса, что психоанализ неправильно изображает открытые им понятные связи (в смысле Ясперса) как каузальные связи, должен быть отвергнут. Открытые психоанализом связи являются вместе с тем и каузальными связями; они оказывают свое влияние также и на тело и переходят в соматическую каузальность. Фрейд сам не оставляет никакого сомнения в том, что он рассматривает все изменения в либидинозном обиходе как физическое бытие и что его понятие о влечении имеет в виду как фи­зические элементы, так и психические. В учении об истерии Брейер делает уже попытку привести в связь результаты катартического метода с представлениями о мозговой энергии.

Неприятное, мучительное вы­тесняется из сознания с помощью акта внутреннего отклонения и получает именно вследствие этого болезнетворное влияние.

Оно возвращается вновь в искаженной форме, претерпевая на этом пути передвигания и сгущения. Оно появляется в символической форме. Невротический симптом является возвращением вытесненного и дает удовлетворение, служащее заменой истинного. Вытесненное ведет назад к первично вытесненному, к сексуальным стремлениям юности, связанным с тенденцией к на­силию, к ядру системы Бсз (бессознательного). Открытие системы Бсз является психологическим подвигом Фрейда. Независимо от качества «сознательности» система Бсз отличается целым рядом характерных черт.

Фрейд приписывает ей: лабильность насыщеностей (Besetzungen), отсутствие противоречий, отсутствие учета времени и замену внешней реальности психической реальностью. Или шире говоря: побуждения влечений системы Бсз расположены друг подле друга и не противоречат друг другу. В этом смысле не существует никакого отрицания, никакого сомнения, никакой степени уверенности.

Благодаря процессу передвигания одно представление может передать весь запас насыщенности другому представлению, благодаря же процессу сгущения оно может принять на себя насыщенности, присущие другим представлениям.

Эти процессы не подчинены хронологическому течению времени и не могут быть изменены течением вре­мени. Этих основных вопросов системы Без науч­ная критика вовсе не касалась или касалась лишь в недостаточной степени.

Эти проблемы выходят далеко за пределы вопроса о существовании пси­хически - бессознательного. В остальном следует указать на то, что психоанализ предвосхитил целый ряд резуль­татов психологии мышления (Denkpsychologie).

По­нятия о детерминирующих тенденциях, о латентных детерминированиях, регулирующих мыслительный процесс, о тенденциях, соответствующих воле и влечению, и понятие вытеснения находятся в бли­жайшем родстве.

В мышлении системы Без встречаем анар­хические особенности мышления (Фрейд, Юнг, Шторх, Быховский). Самой по­разительной чертой этого «прелогического» мышле­ния (Леви - Брюль) является отсутствие в нем элемента противоречия. Танцующий дикарь является одновременно самим собой и в то же время красным попугаем и т. д. Впрочем, данные психоанализа также кажутся иногда нелогичными. Однако, в противоположность всякой имманентной критике следует указать на то, что психоанализ является наукой о фактах. Вейцзекер неоднократно ука­зывал на «антилогичность» в чувственном восприя­тии. То же самое относится к психологической структуре. В конечном итоге все эти вещи являются нелогичными лишь с точки зрения «школьной логики» и отлично могут быть поняты с помощью созерцатель­ной логики (schauende Logik) в смысле Гуссерля.

В течение своей долгой карьеры Фрейд отстаивал естественнонаучный статус психоанализа. Однако, по мнению Хабермаса и Рикера, для этого нет никаких оснований, ибо каузальная законообразующая связь природных явлений (как в физике или геологии) не характерна для психических процессов с их саморефлексией.

Психоаналитические факты, по замечанию Рикера, по большей части не принадлежат к сфере наблюдаемого поведения.     Грюнбаум, тем не менее, называет герменевтическую интерпретацию психоанализа «простым и далеко не лучшим экзегетическим мифом». Ошибочным он полагает переворачивание содержания и методов естественных наук, как и чрезмерное акцентирование интенциональности человеческих поступков. Замечено, что объяснение действия через разумные доводы несовместимо с каузальным объяснением. Тогда, продолжает Грюнбаум, впадают в другую ошибку — мифическую предпосылку, что причина непременно должна быть физическим агентом. «Если некий агент А приведен к действию определенным основанием и мотивом М (так, что мотив М объясняет действие А), то само присутствие М влияет на факт, составляющий А.

В этом случае факт, что агент мог бы иметь М, кажется каузально значимым для совершенного действия независимо от факта, насколько осознанным был мотив М».     Герменевтическую интерпретацию психоанализа Грюнбаум называет «сциентофобией», для которой характерно произвольное толкование и анахроническая тупиковая парадигма. Хотя и тезисы фрейдизма он считает дефектными, но все же они несопоставимо более поучительны, чем наблюдения их критиков-герменевтиков. Фальсифицируем ли психоанализ?     Достаточно известен тезис Поппера о ненаучности психоанализа.

Отвечая своим критикам, он писал: «Мой критерий демаркации достаточно резко проводит границу между многими физическими теориями, с одной стороны, и метафизическими (как, например, психоанализ или марксизм), с другой».

Так прав ли Поппер и в самом ли деле психоанализ нефальсифицируем? Свой отрицательный ответ на этот вопрос Грюнбаум аргументирует следующими доводами:     

1. Даже поверхностный взгляд на названия работ и лекций может отметить два случая, фальсицируемость которых признана, — это статья « Сообщение о случае паранойи, несогласующемся с психоаналитической теорией» и лекция «Ревизия теории сна».     

2. Если психоанализ нефальсифицируем, то ни одно из следствий из его теоретических постулатов нельзя эмпирически проконтролировать. Так какое же доказательство, спрашивает Грюнбаум, предложил Поппер в подтверждение того, что теоретический корпус фрейдизма лишен эмпирически контролируемых следствий?     

3. Поппер выносит за скобки документальную часть работы Фрейда. Однако внимательное изучение документов, замечает Грюнбаум, ясно показывает, что психоаналитическая теория делает вполне «рискованные» прогнозы, т.е. отвечающие попперовским параметрам научности.    

 4. Фрейд, по Грюнбауму, защищал право психиатров на непохожие терапевтические техники. Если кто-то из психоаналитиков становится антифальсификационистом, то это не характеризует теорию в целом.     

5. Если мы прочтем очерк Фрейда «По поводу критики невроза страха», то узнаем от автора, какое открытие смогло бы опровергнуть его гипотезу этиологии невроза. Стало быть, Фрейд достаточно рано проявил себя как методолог.     

6. В1937 г. Фрейд опубликовал работу «Конструкции в анализе». Этот очерк посвящен методологическим проблемам подтверждения и опровержения реконструкций и толкования прошлого пациента.     

7. В очерке «Наука: построения и опровержения» Поппер пишет о целом классе аналитических понятий, амбивалентность которых делает сложным, если не невозможным, согласие по поводу критериев опровержимости.

Грюнбаум отмечает в этой связи, что если согласие в критериях опровержимости научных теорий проблематично, то неясно, по какой причине оно должно быть более обманчивым в случае с психоаналитическими понятиями. Элиминирующая индукция для демаркации теорий.     Индуктивный метод, говорил Поппер, не выделяет психоанализ из науки.

Правда, это делает критерий фальсифицируемости. Грюнбаум показывает, что психоанализ фальсифицируем именно с точки зрения методологии Поппера. Блок критериев, используемых в клинике Фрейдом, Грюнбаум называет «гипотетико-дедуктивным индуктивизмом». Метод индукции выведения, как его понимали Бэкон и Милль, показывает, что постоянное число позитивных примеров, например, диагностическая гипотеза (Р есть причина Н), не составляет подлинной базы подтверждения, если отсутствуют примеры типа не-Р суть не-H. Только объединив оба типа примеров, мы получим достаточно вероятные данные. Принимая в качестве критерия демаркации науки от ненауки элиминаторный индуктивизм, Грюнбаум делает вывод о том, что психоанализ — наука, но пока не недоказанная наука.

Он, скорее, плохая наука. Почему психоанализ Фрейда — плохая наука     Ядром психоанализа Фрейда Грюнбаум считает два тезиса необходимого согласия.

1). Только интерпретация и применение психоаналитического метода могут быть посредником для корректного видения пациентом несознаваемых причин его невроза.

2). Корректное видение пациентом причины внутреннего конфликта каузально необходимо для всего периода лечения невроза.     

Грюнбаум называет эти две посылки тезисом необходимого соответствия, так как Фрейд был убежден в том, что преодоление конфликтов пациента возможно лишь при условии, если упреждающие представления согласуются с внутренней душевной реальностью. Установив теоретическое ядро фрейдизма, Грюнбаум разворачивает свою критику. Прежде всего Грюнбаум оспаривает надежность клинических данных. Последние не могут гарантировать корректного понимания причин душевных расстройств и сдвигов.

Все клинические данные безнадежно «заражены» явными или неявными установками психоаналитика При объяснении ляпсус-оговорок Фрейд, по его мнению, не находит ничего лучшего, чем гипотезы post hoc eigo propter hoc. Вместе с тем, очевидно, что простое тематическое сходство вытесненного желания и ляпсус-оговорки не дает основания говорить о каузальной связи. Есть немало других убедительных объяснений разного рода парафраз помимо психоаналитических. «Фрейд не привел ни одного весомого довода, доказывающего, что клинические методы вскрывают истинные причины расстройств» — таков вывод Грюнбаума     Фрейдистское толкование оговорок и снов основано на методе свободных ассоциаций, дающем, якобы, надежные выводы. Однако, возражает американский философ, длятся ли ассоциации бесконечно долго?

Если пациент наделен разумом и воображением, то рано или поздно среди множества его свободных ассоциаций возникнут и такие, которые нельзя не причислить к сознательным — мысли о смерти, например. Может ли психоаналитик из такой широкой тематики не выбирать то, что так или иначе уже предполагалось в интерпретации, тем более, что время клинических исследований всегда ограничено? Неудивительно после этого, что очевидности, проистекающие из разных клинических источников, сходятся, ибо все они заражены предубеждениями психоаналитика относительно пациента.     Таким образом, психоанализ — худшая из наук, ибо его данные ненадежны и основаны на песчаном плывуне. Однако, возникает вопрос: спасли ли бы надежные данные психоанализ? Ничего подобного, — ответ Грюнбаума. Правильное понимание пациентом причин своих страхов, по Фрейду, должно привести к полному выздоровлению. Но и здесь Фрейда постигла неудача. Если за основу взята элиминаторная индукция, то даже огромное число выздоровевших пациентов не доказывает эффективности психоаналитической терапии в борьбе с душевными болезнями.

Ведь позитивные результаты могут быть достигнуты и в контрольных группах, где применялись альтернативные методы, и даже там, где лечения как такового и не было.     

В самом деле, в последние десятилетия результаты сравнительных исследований показали, что нет никаких доказательств превосходства психоанализа над другими техниками лечения. Поэтому вердикт Грюнбаума недвусмыслен: по крайней мере, в части клинического обоснования психоанализ — далеко не лучшая теория.

1. 2.     Модель «расширяющегося сознания» и её соотношение с классическими представлениями.

Множественность аспектов изучения феномена сознания, и соответственно, предоставляемые современной наукой большие познавательные возможности, не привели к настоящему моменту к единству во взглядах на феномен сознания или хотя бы в понимании основополагающих принципов гипотетической общей концепции. Это положение свидетельствует о том, что изучение данной проблематики во многом предопределяется личными интересами исследователей, что можно объяснить различием (и несоизмеримостью)  личных опытов, социальных и культурных практик, научных методологий и парадигм, языков и культурных традиций. В то же время наблюдается противоположная тенденция, направленная  на интеграцию усилий в продвижении понимания феномена сознания.

Сознание представляет собой свойство высокоорганизованной материи – мозга. Сознание выступает как осознанное бытие, субъективный образ объективного мира, а в гносеологическом плане – как идеальное в противоположность материальному и в единстве с ним. Социальная практика оказывается решающей для формирования и развития сознания (как совокупности идей, ценностей, установок, представлений).

В информационной концепции сознания, развиваемой в рамках когнитивно-эволюционного подхода, оспаривается тезис о доминирующей роли социальных факторов в феномене сознания и указывается на важнейшую роль генетически-врожденных факторов (в том числе и культурных генов), под влиянием которых формируется и реализуется работа когнитивной системы человека. Поддерживается вывод: «Сознание, разумное мышление, память, с точки зрения коннекционистских моделей, возникают в результате самоорганизации как эмерджентное свойство нейронных сетей, когнитивной системы в целом, а не как свойство ее отдельных элементов».

Подчеркивается, что гипотеза о тождестве физического и психического – имеется только одно состояние, которое может восприниматься либо психически, либо физиологически – оказалась плодотворной среди нейрофизиологов, психофизиологов, нейробиологов. При этом постулируется, что позитивное решение психофизиологической проблемы исключает любые формы дуализма, как в марксистском варианте – идеального и материального, так и в картезианском варианте – независимости души и тела. В качестве основного аргумента против дуализма выдвигается сомнение в том, что нематериальная сила приводит в движение мускулы человека и управляет его мышлением.

Во многом благодаря когнитивно-эволюционному подходу, удалось прояснить информационную природу когнитивных процессов и сознания, выявить близость когнитивных систем высших животных и человека, ввести методики более тонкого анализа осознаваемых, бессознательных, полуосознаваемых процессов, а также трансформаций сознания (сон, гипноз, внушение). 

На представления любого исследователя неизбежно оказывает влияние социальная практика (выделяя этот аспект, марксисты все же были в чем-то правы). Если оценить под эти углом теоретико-информационный подход, то можно наблюдать явное влияние научно-технического мировоззрения и языка.  В этом есть свои недостатки, если забыть об ограничениях научного метода. В техническом мировоззрении живые существа мыслятся подобно самоорганизующимся техническим устройствам (термины «анализаторы», «обмен информацией», «коммуникации»). Феномен магии языка всесилен и в наши времена – мысля в технических терминах, человек поневоле и относится ко всему также как и к созданной им искусственной технике. А она для человека – не живая. Чувство живого и сочувствия всей природе в результате притупляется, а, кроме того, неизбежно возникают барьеры в понимании природы живого и сознания.

Материалистическое понимание сталкивается с трудностями: как бессознательное порождает сознательно разумное? Как неживое порождает живое? Откуда берется стремление природы к возникновению сложных иерархически-системных уровней?  Почему имеются универсальные принципы и константы, объединяющие и гармонизирующие эволюцию природы?

Перед марксистской и информационной концепциями сознания  можно поставить вопросы, которые выйдут за пределы очерчиваемой ими компетенции, но столь важны для свободного выдвижения гипотез в развивающемся естествознании:  феномены духовных практик, биолокация в мире природы и у людей, проблема интерпретации реальности многомерных пространств в современной космологии, проблема реальности “темной материи”, проблема реальности разумных существ иной формы, чем человечество и т.д.

В холотропной модели сознания (например, по С.Грофу) человек имеет бесконечное поле сознания, которое соизмеримо со всей целостностью бытия; сознание опосредуется мозгом, но не зарождается в нем; память может существовать без биофизического материального субстрата; психика включает в себя весь опыт эволюции Вселенной и в каждом человеке есть всё. Модель Грофа прямо связана с мистическими учениями Востока и Запада.

В материалистических моделях и в модели «расширяющегося сознания» понятие сознания употребляется в разных смыслах. В классике можно говорить о внешнем сознании, а в холотропной модели о внешне-физическом и внутренне-психическом сознаниях (глубинном, непроявленном, которое при определенных условиях может проявиться).

В эзотерической традиции дух и материя мыслятся как два аспекта единой сущности (или духо-материи, что на уровне общей идеи совпадает с информационным подходом). В этом смысле неверно сказать, что идеальные нематериальные процессы управляют материальными.

Но принцип дуализма с этой точки зрения верен в том смысле, что духовно-материальные силы высшей природы (тонкого плана) управляют материальными процессами низшей природы физического (плотного) плана. Предполагается, что мироздание имеет иерархически-сложную структуру, причем каждому уровню соответствуют свои законы организации материальных форм (например, насчитывают семь форм существования материи, в отличие от известных науке четырех состояний – твердое, жидкое, газообразное, плазма). Утверждается принцип континуальности, то есть в природе нет пустоты: межмолекулярному пространству соответствуют вибрации  эфира низшего тонкого (астрального) плана, межатомному -  вибрации эфира высшего тонкого плана, которые недоступны познанию на физическом уровне организации материи. Имея в виду эти представления, можно предположить, что постулируемая учеными “темная материя” являет собой один из видов эфирного состояния материи.

В эмпирической метафизике утверждается принцип: в жизни целого высшее управляет низшим. Человек связан с Высшим инобытием через  каналы интуиции. В этом смысле бессознательное имеет двоякую природу – подсознания или инстинкта и высшего чувствознания или творческой интуиции.

 Энергетический аспект сознания в современных научных концепциях не представлен, но изучался, например, в школе йоги. В индийской традиции метафизики сознание мыслится как атма-шакти или энергия Высшего «Я». Сознание – это тонко-материальная субстанция (энергия), в которой посредством вибраций жизненной энергии праны рождаются мысли. Путем очищения сознания и повышения вибраций нервных и психических центров в практике йоги стремятся достичь соединения индивидуального сознания с универсальным (космическим, божественным), управления сознанием, телесными и психическими процессами.

С точки зрения эмпирической метафизики жизнь есть сознание с присущими ему различными формами, поскольку все сущее активизируется и движется благодаря пронизывающим его духовным энергиям.  Отсюда процессы распознавания, коммуникаций, выбора, симпатий и антипатий в мире природы имеют психическую основу. Если оставить технический язык описания современной науки и перейти на язык психологии, то я бы выделила особо феномен понимания в природе. Именно понимание как распознавание и осознание знаков пространственно-временной ситуации делает возможным жизнедеятельность растений и животных. Можно сказать, что чувственное осознание в форме понимания составляет основу невербального познания и общения и среди людей. Эзотерические концепции сознания не доступны прямой научной проверке, но я считаю, что они полезны для расширения горизонта выдвижения гипотез.

Эзотерику не зря называют эмпирической метафизикой. Немалый интерес для развития науки и понимания феномена сознания представляет творчество изобретателей-мистиков, таких как Джон Кили и Никола Тесла. Их творчество свидетельствует о том, что представления человека о мире и феномене сознания ограничены его собственным миром и сознанием. При расширении сознания мир оказывается совсем иным.

Аврелий Августин Блаженный (354 - 430) - один из выдающихся мыслителей и отцов католической церкви, причисленный ею к лику святых.  Августин родился в 354 г. в Тагасте на территории нынешнего Алжира. Его мать, Моника, исповедовала христианство, а отец. Патриций, был язычником. Августин учился сначала в Тагасте, затем в Мадавре и, наконец, в Карфагене. Он получил вполне приличное преимущественно литературное образование". В юности он испытал сильные плотские страсти и вскоре после прибытия в Карфаген отошел от религии, в которой был воспитан матерью. В восемнадцатилетнем возрасте Августин прочитал диалог Цицерона "Гортензий", который пробудил в нем стремление к мудрости; однако он не сумел найти ее в христианстве. Он считал Ветхий Завет во многих отношениях отталкивающим. А иудео-христианское учение о сотворении Богом всех вещей казалось ему совершенно несостоятельным. Ведь оно возлагало на Бога ответственность за существование зла. А разве это возможно, если Бог, по утверждению христиан, абсолютно благ? Стремление к просветлению привело Августина к принятию дуалистического учения манихеев, согласно которому существует два основных начала, из коих одно ответственно за добро и человеческую душу, а другое — за зло и материю, включая тело". Ответственность за бурные страсти, следовательно, может быть возложена на злое начало как творца царства тьмы. В 383 г. Августин, ставший к тому времени учителем в Карфагене, покинул Африку и отправился в Рим. В 384 г. он получил должность придворного преподавателя риторики в Милане. К тому времени его вера в манихейство пошатнулась, но он склонялся скорее к академическому скептицизму, чем к христианству. Однако чтение "платонических трактатов" в латинском переводе Викторина" привело к тому, что его мнение о христианском учении улучшилось. Ибо неоплатонизм убедил его в двух вещах. Во-первых, может существовать и действительно существует духовная реальность, в возможности которой он начал сомневаться. Во-вторых, присутствие зла в мире можно примирить с учением о божественном творении. Ведь зло, согласно Плотину, есть не некая положительная вещь, но отсутствие блага. Это не означает, что зло нереально, иллюзорно. Слепота, физическое зло, есть отсутствие зрения, но это отсутствие реальное. Подобным образом нравственное зло есть отсутствие правильного порядка воли, однако оно вполне реально. В то же время такие "отсутствия", как слепота или темнота, не являются положительными вещами, которые должны быть сотворены Богом, сотворившим все вещи. От самого Августина мы знаем, что неоплатонизм способствовал его обращению в христианство. Но он не разрешил его нравственного конфликта. Августин слушал проповеди св. Амвросия в Милане, читал Новый Завет и познакомился с историями обращения в христианство Викторина и жития св. Антония Египетского. Наконец, в 386 г. произошел знаменитый эпизод, описанный в восьмой книге "Исповеди", и в следующем году Августин был крещен св. Амвросием.

Вернувшись в Африку, Августин был рукоположен в священники, а в 395 г. посвящен в помощники епископа Валерия, которого и сменил в 396 г. на престоле епископа Гиппонского. Умер Августин в 430 г., когда вандалы осаждали его епископальный город.

Философии Августина, каково бы ни было ее происхождение, суждено было предопределить проблемы и отчасти даже выводы философов на тысячу лет вперед. В его работах впервые из попытки выразить понимание догматов веры возникает система христианской философии, и хотя возможно, что понимание веры в ранние века христианства принимало самые разные направления, ко времени Августина большая часть основных принципов уже утвердилась. То, что Августин часто цитировался в работах своих средневековых преемников, говорит о той роли, которую он играл в установлении доктрин. Представление о том, что вера должна искать корни своего интеллектуального становления в платонизме, кажется неизбежным и правильным, учитывая ретроспективу западной истории религии с ее явными повторениями в мусульманских, иудейских и христианских течениях. Самая острая проблема Августина может быть сведена к смягченному платонизму. Ее решение возникает в разных формах, хотя сам вопрос никогда не был сформулирован в чистом виде. Для того, чтобы найти, надо искать; душе искать предназначено Богом, прежде чем она найдет благодать и спасение, впасть в грех гордыни; поэтому жизнь, даже жизнь святого будет прервана в духовном богатстве и в духовном блуде. Если же дарована милость, то разум найдет лишь то, что было даровано и освещено Богом или верой. Истина может существовать как философский вывод, приобретаемый путем распознавания ее по отдельным признакам, чтобы затем остаться в памяти, однако достичь ее можно лишь после духовных и логических приготовлений.

Философия Августина направлена к вечному: душа должна быть обращена к Богу, Который один является источником озарения и Который должен быть познан, если мы хотим хоть что-то понять. В философии Бог рассматривается в первую очередь, поскольку Он есть прежде всех вещей и идей. В то время как язычники впали в заблуждение, распределив свои знания по различным наукам и отдав каждой науке и каждому предмету исследования свою независимую сферу, христианин может распознать родство наук между собой, потому что ему понятно единство из источника. Бог познается во всем, ибо Он создал все. Если же есть необходимость в доказательствах, то они во всем: в движении мира, устройство, порядок и красота которого являются признаками Его присутствия; в существовании конечных, зависимых вещей, ибо для их существования необходим бесконечный Изобретатель; но самое главное — в природе и устройстве человеческой мысли. Однако все три вида доказательств служат лишь для того, чтобы открыть истину, которую любой человек может открыть в себе самом. Бог присутствует и может быть узнан как в устройстве и движении мира, так и в устройстве и движении человеческой души. В божественном свете душа познает неизменные истины. Это знание совершенно отлично от знания ощущениями, поскольку ощущения имеют дело с частными, множественными, меняющимися предметами, в то время, как мысль движется среди неделимых и вечных. Более того, никакое действительное познание не может происходить из ощущения, поскольку никакое движение тела не может воздействовать на душу; низшее не может влиять на высшее. Не тело действует на душу, а душа действует на тело. Разговор души с телом, распространенный прием в средневековой философии, блестяще используется Августином, как и другие формы диалога.

Разговор у Августина состоит из двух пересекающихся монологов, и даже если один из них не вызывает непонимания у другого, всегда остается некоторое различие — не в словах, а скорее в памяти о вещах уже известных. Каждый монолог по отдельности не старается в чем-то убедить или чему-то научить. Научиться — значит понять и быть в состоянии реагировать на внешний опыт. Ученик не должен подвергаться воздействию идеи или получать ее откуда-то, но она должна вырастать из него самого, как будто всегда там дремала. Никто ничему не учится извне, поскольку мысль не производится телом. Душа всегда извлекает истину из себя самой, даже если кажется, что она ее открыла. Истина для каждой личности — его собственная истина. Ничто не проникает в душу извне, но герметически закупоренные индивидуальности имеют род соглашения друг с другом на обладание истиной. Присутствие Божие, не видимое мысли, и есть сама Истина. Поэтому сам факт мысли указывает на присутствие Бога. Нельзя видеть без света, хотя свет не виден, и потому нет сомнений, что если ты видишь, значит светло. Так же, если знаешь, что Бог существует, не важно, знаешь ли ты Бога или нет. Поскольку, даже если я сомневаюсь, утверждает Августин, я знаю, что я есть, и в это знание вовлечены следующие утверждения — я живу и я понимаю. Настойчивое утверждение Августином самопознания души, которое есть начало познания Бога, предвосхищало картезианские доказательства, возможно, ему не хватало только строгости их метода. Убеждение, что Бог присутствует во всяком знании, и это релевантно самопознанию души, позволило Августину с необыкновенной точностью описать почти неуловимые явления во внутренней жизни и, в свою очередь, приблизиться к пониманию божественной.

Августин утверждал, что центральными осями изучения как жизни, так и философии должен быть Бог, поскольку всякое изучение есть часть познания Бога.; умственный анализ становится религиозной наукой, вдохновленной желанием узнать пути Господни в нашей душе и пути нашей души к Богу. Он говорит, что ему интересно знать только Бога и душу.

В свете этого неудивительно, что философия стала принимать очертания, согласующиеся с божественной природой. Как и Троица, философия состоит из трех частей. Даже отвергая Троицу, языческие философы обнаруживали тройственное деление ее на физику, логику и этику. Бог — причина всего сущего, всякой истины, всякой благодати. Все вещи вначале были созданы Богом как сплетение элементов, и они развиваются и проявляются только тогда, когда появляются подходящие условия. Мир расцветает из простейших элементов, как дерево из семечка. И, чтобы сделать троичность полной, — как движение тел есть рост первопричин, заданных Богом, как знание истины есть знание в свете Божьем, так и цель добра — постоянная потребность в милости Божьей. Высшая благодать — это высшая истина. Этическая проблема — это проблема того, что ищет душа, ища Бога, и как она приходит к этим поискам.

По этим же причинам, счастливая жизнь — не что иное, как наслаждение истиной, что означает наслаждение Богом, который есть истина и озарение. Душа ищет не только знание, которое истинно, — если оно не истинно, оно не удовлетворит душу, — нет, оно должно быть так истинно, чтобы могло поставить конец всем поискам. Душа ищет с помощью несовершенных доктрин истины, в которых бы нашла ответ. Причина всякого движения — истина, которая присутствует в нашей памяти, но превосходит ее. Она присутствует, не становясь ее частью, поскольку мы меняемся, а истина непреложна. Поэтому движение к Богу возможно только через присутствие в душе идеи Бога.

Различие между мудростью и знанием, между тем, чему разум может научиться от вечного, и тем, чему он может научиться от преходящего, подобно двум градам — Небесному и Земному, и человек волен выбрать телесный мир изменчивых вещей или вдохновиться поисками Бога. Спасение может придти только с любовью к Господу; полюбить Его можно, лишь обратив к Нему свой разум. Но если Он узнан, Он не может быть не любим. Всякое знание должно вести к Богу и потому к любви к Нему. Рассудок в мудрости и душа в нравственном движении — вот пути к Спасению. В своей подвижнической деятельности с исключительной умственной энергией отстаивал чистоту учения в борьбе с различными ересями, среди которых наиболее опасной считал манихейство, представители которой исповедовали двойственность начал, то есть приписывали дьяволу, или вообще злу, самостоятельное существование наравне с Богом. Августин Блаженный обосновывал единство божественного начала, всемогущество благодати, учение о предопределении. Им написано большое количество богословских сочинений, в главном из которых "О граде Божием" развивается идея церкви как священного института, связующего небо и землю; с этого труда началась христианская философия истории. Оказал большое влияние на богословскую мысль средних веков. Оставил специальный трактат о музыкальной метрике, в котором отразил свой опыт применения во время богослужения так называемого амвросианского церковного пения. Широко известна "Исповедь" Августина Блаженного, где он с глубоким психологизмом и предельной искренностью описал свою жизнь и основания своей веры. В ней Августин Блаженный немало и с непревзойденной интеллектуальной изобретательностью рассуждает о проблемах времени и пространства. Августин Блаженный ставит перед собой смелые богословские вопросы: мог ли Бог создать этот мир раньше или позже, чем создал? что делал Бог до того, как создал мир? Как соотносится Бог с понятиями времени и вечности? В решении их Августин Блаженный примыкает к платоновскому истолкования времени, то есть считает время сотворенной субстанцией. Мир создан не в текущем времени, утверждает Августин Блаженный, но время начинает идти от сотворения мира. Бог находится в вечности, и потому к ней неприменимы временные понятия: "раньше", "позже", неправомерно спрашивать Бога, что он делал тогда, когда мира не было. "Когда не было времени, не было и "тогда"... Всякое время создал Ты, и до всякого времени был Ты, и не было времени, когда времени вовсе не было" (Исповедь, с.326). Следовательно, Бог не мог создать мир ни раньше ни позже чем создал, то есть время начинает идти только и сразу с сотворением мира.

Августин Блаженный восстанавливает аристотелевское понимание времени как меры движения, и выступает против обыденного отождествления этих понятий. "Я слышал от одного ученого человека, что движение солнца, луны и звезд и есть время, но я с этим не согласен. Почему тогда не считать временем движение всех тел? Если бы светила небесные остановились, а гончарное колесо продолжало двигаться, то не было бы и времени, которым мы измеряем его обороты?", - спрашивает Августин Блаженный. Когда Иисус Навин, говорит Августин Блаженный, чтобы довершить победу в битве, попросил солнце не заходить, и по молитве его свершилось, шло ли тогда время? Да, время идет в своем темпе независимо от движения небесных или каких-либо иных тел, ведь мы считаем, что время идет даже тогда, когда они находятся в покое и говорим, что такое-то тело стояло столько-то, тем самым подразумевая независимость времени от движения тел. Августин Блаженный обсуждает вопросы долготы и краткости времени, длительности прошлого, измерения времени, психологические подходы к времени? Время разбивается на прошлое, настоящее и будущее, причем первого уже нет, третьего еще нет, а настоящее неуловимо, непрерывно проходит. "Время, становясь из будущего настоящим, выходит из какого-то тайника, и настоящее, став прошлым, уходит в какой-то тайник"). Тем не менее, не могли бы мы измерять какую-то иллюзию, следовательно, время есть некоторая реальность. Что же мы измеряем во времени, если никак не можем уловить его суть? - спрашивает он. Реальностью можно назвать и прошлое, которое было когда-то настоящим, и будущее, которому только предстоит стать настоящим. Каждый из нас образ прошедшего несет в своей душе, вспоминает о нем. Будущее видят предсказатели. Значит, существуют на самом деле, имеют не мечтательное бытие все три ипостаси времени.

Логические построения и неожиданная постановка вопросов Августина Блаженного о времени и пространстве всегда вызывали философский интерес; они способны и сегодня служить источником новых образов и ассоциаций.

Техническое обслуживание рулевого управления грузового автомобиля

Рулевое управление служит для изменения направления движения автомобиля. При не­подвижной передней оси изменение направле­ния движения автомобиля осуществляется пово­ротом передних управляемых колес.

Для того чтобы при движении автомобиля на повороте колеса его имели качение без бокового скольжения, они должны катиться по окружностям, описанным из одного центра, который называется центром поворота.

В этом центре должны пересекаться про­должения осей всех колес. Для соблюдения данного условия внутреннее к центру поворота управляемое колесо должно поворачиваться круче, т. е. на больший угол, чем наружное колесо.

Для одновременного поворота колес на необходимые различные углы служит руле­вая трапеция.

Для поддержания правильного зацепления пары и устранения повышенных зазоров в ру­левом механизме, что может вызвать боль­шой свободный ход рулевого колеса, приме­няют регулировочные устройства.

При этом регулируют осевой зазор червяка в подшип­никах, осевой зазор вала сошки и зацепление пары.

Применяют также ру­левые механизмы типов винт-сектор, винт-гайка и др.

В рулевом механизме, выпол­ненном в виде пары винт—гайка, для уменьшения трения между ними в некоторых конструк­циях рулевых управлений вво­дят непрерывную цепь цирку­лирующих стальных шариков. При этом трение скольжения в паре заменяется трением ка­чения, что облегчает поворот рулевого колеса.

Рулевая сошка одним концом закреплена на наружном конце вала рулевого механизма.

Крепление производится на конусных шлицах с помощью гайки. Для правильной установки сошки при сборке на валу делают специальные метки или сдвоенный шлиц, обеспечивающий возможность установки сошки на валу только в одном положении.

У грузовых автомобилей нижний конец сошки соединен при помощи продольной тяги с руле­вым рычагом, закрепленным в поворотном кулаке. Тяга обычно имеет трубчатое сечение и снабжена наконечниками, в которых установлены сухари, охватывающие шаровые пальцы сошки или рулевого рычага.

Сухари сжимаются пружиной и закрепляются пробкой, ввернутой в конец тяги.

При помощи пробки можно регулировать затяжку пружин. Предельное сжатие ее огра­ничивается ограничителем.

Пробку в устано­вленном положении шплинтуют. Отверстия в наконечниках тяг для прохода шаровых пальцев закрывают уплотняющими крышками.

Внутрь наконечников подается смазка через масленку. Наконечники тяги с амортизирую­щими пружинами смягчают толчки, передавае­мые от колес на сошку, предохраняя рулевой механизм от повышенного износа и поломки.

Рулевые рычаги закреплены в отверстиях вилок поворотных кулаков на шпонках гайками со шплинтами.

Шаровые пальцы рычагов обычно делают вставными и крепят в рычагах при помощи гаек со шплинтами.

Поперечная тяга, соединяю­щая рычаги цапф, имеет по концам наконеч­ники, навернутые на резьбе и закрепленные стяжными болтами. Вращением тяги в нако­нечниках можно изменять рабочую длину тяги, что необходимо для правильной регулировки схождения передних колес. В поперечной тяге обычно применяют наконечники с вертикальными вкладышами, плотно зажи­мающими шаровой или полушаровой палец под действием подпятника и пружины.

Таким соединением обеспечивается автоматическое устранение зазора при износе деталей сочле­нения.

В некоторых конструкциях применяют для снижения трения в сочленении и его износа пластмассовые вкладыши.

Наконечник снизу закрыт крышкой и сочленение сверху уплот­няется резиновой шайбой или закрывается резиновым чехлом; внутрь шарнира подается смазка.

Основные неисправности. Неисправности рулевого управления создают угрозу безопасности движения и затрудняют управление автомобилем.

Основными признаками неисправностей рулевого уп­равления являются увеличенный свободный ход рулевого колеса, тугое вращение или заедание в рулевом механизме, стуки и на­рушение герметичности, недостаточное или неравномерное усиление и др.

Увеличенный свободный ход рулевого колеса появляется при износе шарниров рулевых тяг, нарушении ре­гулировки червяка с роликом, износе подшипников червяка, ослаб­лении крепления картера рулевого механизма, увеличении зазоров в подшипниках ступиц передних колес и шкворней. Указанные неисправности устраняют выполнением регулировочных работ, заменой или ремонтом изношенных деталей.

Тугое вращение или заедание в рулевом механизме обусловлено неправильной регулировкой зацепления в редукторе рулевого механизма, погнутостью тяг, недостаточной смазкой в картере редуктора. Устраняют эти неисправности регу­лировкой, ремонтом тяг, пополнением масла в редукторе рулевого механизма до необходимого уровня. Нарушение герметичности в рулевом механизме устраняют заменой прокладок и подтяжкой креплений и соединений.

Недостаточное или неравномерное усиление в рулевом механизме с гидроусилителем может быть из-за слабого натяжения ремня привода насоса, снижения уровня масла в бачке, попадания воздуха в систему, заедания золотника или перепуск­ного клапана при загрязнении.

После выявления причин неисправ­ностей их устраняют регулировкой натяжения ремня привода, доливкой масла до заданного уровня, промывкой системы и за­меной масла, ремонтом насоса, гидроусилителя или клапана управ­ления.

Все работы по определению причин неисправностей рулевого управления выполняют при проведении диагностирования и техни­ческого обслуживания, а устранение неисправностей производят при ТР.     

Диагностирование рулевого управления.Оно позволяет без раз­борки его узлов оценивать состояние рулевого механизма и рулево­го привода; включает работы по определению свободного хода ру­левого колеса, общей силы трения, люфта в шарнирах рулевых тяг

При замере люфта рулевого колеса через рукоятку приклады­вают усилие 10 Н, сначала действующее вправо, а затем влево. Перемещение стрелки из нулевого положения в левое и правое крайние положения укажет в сумме люфт колеса.

Для автомобилей, имеющих поперечную неразрезную тягу, в момент замера необхо­димо вывесить левое переднее колесо. У автомобилей с гидро­усилителем люфт определяют при работающем двигателе (на малых оборотах).

Общую силу трения в рулевом управлении проверяют при полно­стью вывешенных передних колесах приложением усилия к рукоят­кам динамометра.

Замеры выполняют при прямолинейном положе­нии колес и в положениях максимального поворота их вправо и влево.

В правильно отрегулированном рулевом механизме рулевое колесо должно свободно поворачиваться от среднего положения для движения по прямой при усилии 8-16 Н.

Оценку состояния шарниров рулевых тяг проводят визуально или на ощупь в момент резкого приложения усилия к рулевому колесу. При этом люфт в шарнирах будет проявляться взаимным относительным перемещением соединенных деталей.

Проверка усилителя рулевого управления сводится к измерению давления в системе гидроусилите­ля.

Для этого в нагнетательную магистраль устанавливают манометр с краном.

Доливают в бачок масло до требуемого уровня, пускают двигатель на малых оборотах и, открыв полностью кран, поворачивают колеса в крайние положения. При этом давление, развиваемое насосом, должно составлять не менее 6 МПа. Если давление меньше указанного значения, медленно закрывают кран, наблюдая по манометру за увеличением давления, которое должно подняться до 6,5 МПа. Если давление не увели­чивается, то это свидетельствует о неисправности насоса. Не­исправный насос снимают с автомобиля и ремонтируют.

Регулировочные работы по рулевому управлению. Рулевые механизмы типа червяк - ролик, винт - гайка, рейка­ - зубчатый сектор имеют две регулировки: осевого зазора в подшип­никах вала винта и в зацеплении. Состояние рулевого механизма считается нормальным, если люфт рулевого колеса при движении по прямой не превышает 100. При отклонении люфта в сторону увеличения необходимо прежде всего проверить зазор в подшип­никах червяка (вала винта). Для этого резко поворачивают рулевое колесо в обе стороны и пальцем прощупывают осевое перемещение колеса относительно рулевой колонки. При наличии большого зазора в подшипниках осевой люфт будет легко ощу­щаться.

Для регулировки и устранения осевого, люфта в подшипниках вала отворачивают болты и снимают нижнюю крышку картера у левого механизма.Из-под крышки удаляют одну регулировочную прокладку, после чего собирают механизм и вторично проверяют осевой люфт.

Если регулировка окажется недостаточной, то все операции повторяют вновь до получения нужного результата. После регулировки натяга в подшипниках проверяют усилие на ободе рулевого колеса, отсоединив сошку от тяги рулевого привода. Усилие на поворот руля должно составлять 3-6 Н.

Зацепление червяка с роликом регулируют без снятия рулевого механизма с автомобиля. Для регулировки отвертывают гайку и, сняв шайбу с штифта, специальным ключом поворачивают регулировочный винт на несколько вырезов в стопорной шайбе. При этом изменяется боковой зазор в зацеплении гребней ролика и нарезки червяка, что изменяет свободный ход левого колеса. После регулировки гайку устанавливают на место.

Люфт в сочленениях рулевого привода определяют резко покачивая сошку руля при поворотах рулевого колеса, охватив руками проверяемое сочленение.При этом повышенный люфт легко ощущается и, чтобы его устранить, под­тягивают резьбовую пробку в следующем порядке: в начале расшплинтовывают пробку, затем специальным ключом завертывают пробку до отказа и, отпустив на одну прорезь до совпадения с отверстием в головке тяги, шплинтуют.

Во время регулировки осевого люфта добавляют смазку в со­членения. При большом износе, если не удается таким образом устранить люфт, заменяют шаровой палец сочленения или всю тягу в сборе. Неразборные шарниры рулевого привода на легковых автомобилях регулировке не подлежат, поэтому при износе и возникновении люфта их заменяют.

Свободный ход рулевого колеса и силу трения определяют универсальным прибором модели НИИАТ К-402. Прибор со­стоит из люфтомера и двухшкального динамометра. Люфтомер со­стоит из шкалы, закрепленной на динамометре, и указательной стрелки, которая жестко закреплена на рулевой колонке зажимами. Динамометр зажимами крепят к ободу рулевого колеса. Шкалы динамометра расположены на рукоятках и обеспечивают отсчет прикладываемого к рулевому колесу усилия в диапазонах до 20 Н и от 20 до 120 Н.

Электромагни́тное излуче́ние (электромагнитные волны) — распространяющееся в пространстве возмущение электрических и магнитных полей.

Что собой представляет электромагнитная волна, легко представить на следующем примере. Если на водную гладь бросить камушек, то на поверхности образуются расходящиеся кругами волны. Они движутся от источника их возникновения (возмущения) с определенной скоростью распространения. Для электромагнитных волн возмущениями являются передвигающиеся в пространстве электрические и магнитные поля. Меняющееся во времени электромагнитное поле обязательно вызывает появление переменного магнитного поля, и наоборот. Эти поля взаимно связаны.

Основным источником спектра электромагнитных волн является звезда Солнце. Часть спектра электромагнитных волн видит глаз человека. Этот спектр лежит в пределах 380...780 нм. В области видимого спектра глаз ощущает свет по-разному. Электромагнитные колебания с различной длиной волн вызывают ощущение света с различной окраской.

Часть спектра электромагнитных волн используется для целей радиотелевизионного вешания и связи. Источник электромагнитных волн — провод (антенна), в котором происходит колебание электрических зарядов. Процесс формирования полей, начавшийся вблизи провода, постепенно, точку за точкой, захватывает все пространство. Чем выше частота переменного тока, проходящего по проводу и порождающего электрическое или магнитное поле, тем интенсивнее создаваемые проводом радиоволны заданной длины.Основными характеристиками электромагнитного излучения принято считать частоту и длину волны. Длина волны зависит от скорости распространения излучения. Скорость распространения электромагнитного излучения (фазовая) в вакууме равна скорости света, в других средах эта скорость меньше.

Описанием свойств и параметров электромагнитного излучения занимается наука - электродинамика.

Существуют различные теории позволяющие смоделировать и исследовать свойства и проявления электромагнитного излучения, например «Квантовая теория поля» (для электромагнитного излучения, как правило не применяется, а используется для моделирования «поведения» элементарных частиц), для описания свойств излучения используют, как правило «Уравнения Максвелла», причём существуют упрощения в прикладных применениях, например для оптического излучения достаточно, часто, знаний основных понятий оптики, а гамма-излучение чаще всего является предметом ядерной физики, с других позиций изучается воздействие электромагнитного излучения в радиологии.

Некоторые особенности электромагнитных волн c точки зрения теории колебаний и понятий электродинамики:

• Наличие трёх взаимноперпендикулярных векторов: волнового вектора, вектора напряжённости электрического поля E и вектора напряжённости магнитного поля H.
• Электромагнитные волны — это поперечные волны (волны сдвига), в которых вектора напряжённостей электрического и магнитного полей колеблются перпендикулярно направлению распространения волны, но они существенно отличаются от волн на воде и от звука тем, что их можно передать от источника к приемнику в том, числе и через вакуум.

Электромагнитное излучение принято делить по частотным диапазонам.

Между диапазонами нет резких переходов, они иногда перекрываются, а границы между ними условны. Поскольку скорость распространения излучения постоянна, то частота его колебаний жёстко связана с длиной волны в вакууме.

Радиоволны. Ультракороткие радиоволны принято разделять на метровые, дециметровые, сантиметровые, миллиметровые и субмиллиметровые или микрометровые. Волны с длиной λ < 1 м (ν > 300 МГц) принято также называть микроволнами или волнами сверхвысоких частот (СВЧ).

Жёсткие лучи. Границы областей рентгеновского и гамма-излучения могут быть определены лишь весьма условно. Для общей ориентировки можно принять, что энергия рентгеновских квантов лежит в пределах 20 эВ — 0,1 МэВ, а энергия гамма-квантов — больше 0,1 МэВ.

Распространение электромагнитных волн, временны́е зависимости электрического  и магнитного  полей, определяющий тип волн (плоские, сферические и др.), вид поляризации и прочие особенности зависят от источника излучения и свойств среды.

Электромагнитные излучения различных частот взаимодействуют с веществом также по разному. Процессы излучения и поглощения радиоволн можно описать с помощью соотношений электродинамики; а вот для волн оптического диапазона и, тем более, жестких лучей необходимо учитывать уже их квантовую природу.

Из-за больших значений λ распространение радиоволн можно рассматривать без учёта атомистического строения среды. Исключение составляют только самые короткие радиоволны, примыкающие к инфракрасному участку спектра. В радиодиапазоне слабо сказываются и квантовые свойства излучения.

Радиоволны возникают при протекании по проводникам переменного тока соответствующей частоты. И наоборот, проходящая в пространстве электромагнитная волна возбуждает в проводнике соответствующий ей переменный ток. Это свойство используется в радиотехнике при конструировании антенн.

Естественным источником волн этого диапазона являются грозы. Считается, что они же являются источником стоячих электромагнитных волн Шумана.

Видимое, инфракрасное и ультрафиолетовое излучение составляет так называемую оптическую область спектра в широком смысле этого слова. Выделение такой области обусловлено не только близостью соответствующих участков спектра, но и сходством приборов, применяющихся для её исследования и разработанных исторически главным образом при изучении видимого света (линзы и зеркала для фокусирования излучения, призмы, дифракционные решётки, интерференционные приборы для исследования спектрального состава излучения и пр.).

Частоты волн оптической области спектра уже сравнимы с собственными частотами атомов и молекул, а их длины — с молекулярными размерами и межмолекулярными расстояниями. Благодаря этому в этой области становятся существенными явления, обусловленные атомистическим строением вещества. По этой же причине, наряду с волновыми, проявляются и квантовые свойства света.

Самым известным источником оптического излучения является Солнце. Его поверхность (фотосфера) нагрета до температуры 6000 градусов и светит ярко-жёлтым светом. Именно потому, что мы родились возле такой звезды, этот участок спектра электромагнитного излучения непосредственно воспринимается нашими органами чувств.

Излучение оптического диапазона возникает при нагревании тел (инфракрасное излучение называют также тепловым) из-за теплового движения атомов и молекул. Чем сильнее нагрето тело, тем выше частота его излучения. При определённом нагревании тело начинает светиться в видимом диапазоне (каление), сначала красным цветом, потом жёлтым и так далее. И наоборот, излучение оптического спектра оказывает на тела тепловое воздействие.

Кроме теплового излучения источником и приёмником оптического излучения могут служить химические и биологические реакции. Одна из известнейших химических реакций, являющихся приёмником оптического излучения, используется в фотографии.

В области рентгеновского и гамма-излучения на первый план выступают квантовые свойства излучения. Рентгеновское излучение возникает при торможении быстрых заряженных частиц (электронов, протонов и пр.), а также в результате процессов, происходящих внутри электронных оболочек атомов. Гамма-излучение появляется в результате процессов, происходящих внутри атомных ядер, а также в результате превращения элементарных частиц. Оно появляется и при торможении быстрых заряженных частиц.

Существование электромагнитного излучения теоретически предсказал английский физик Фарадей в 1832 г.

В 1865 году английский физик Дж. Максвелл расчитал теоретически скорость электромагнитных волн в вакууме.

В 1888 году немецкий физик Герц подтвердил теорию Максвелла опытным путём.

Максвелл усовершенствовал уравнения (добавил туда ток смещения), и получилась, наконец, замкнутая теория, и венцом постижения этой теории было предсказание существования электромагнитных волн. Надо понимать, что никто этих волн до Максвелла не видел, никто даже не подозревал, что такие вещи могут быть. Но, как только были получены эти уравнения, из них математически следовало, что должны существовать электромагнитные волны, и лет через двадцать после того, как это предсказание было сделано, они стали наблюдаемы, и тогда был триумф теории.

Уравнения Максвелла допускает существование вещи, которая называется электромагнитной волной. Но в природе оказывается так – то, что возможно в рамках правильной теории, то и на самом деле существует.

Сейчас мы должны будем усмотреть вслед за Максвеллом, что должны быть эти волны, то есть совершить такое математическое открытие, чтобы, глядя на уравнения Максвелла, сказать: «А, ну, конечно, должны быть волны».

Чем замечательна пустота? В пустоте нет зарядов ,  . Уравнения приобретают вид:

 Ну, и сразу бросается в глаза замечательная симметрия, симметрия нарушается только тем, что в уравнении 4) константа размерная и знак. Размерная константа – несущественно, это связано с системой единиц, можно выбрать такую систему единиц, где эта константа просто единицей будет. Это дифференциальные уравнения, но положение осложняется тем, что переменные перекрещиваются. Поставим для начала скромную задачу – написать уравнение, которое содержало бы только одну неизвестную величину,  например.

Значит, первая наша цель – исключить из уравнения 2) . Как исключит? А очень просто: мы видим, что в четвёртом уравнении сидит переменная , если мы на это уравнение подействуем векторно оператором , то в правой части выскочит …

Второе уравнение даёт: . Добавляя четвёртое уравнение мы получаем:  или .

Мы получили уравнение, которое утверждает, что вторая производная по времени от  связана со вторыми производными от  компонент по координатам, то есть изменение величины  в данной точке со временем увязано с пространственным изменением этой величины.

СОДЕРЖАНИЕ

1. 1.     Введение  3
2. 2.     Химическая промышленность  3
3. 3.     Химическая технология  7
4. 4.     Заключение  8

Список литературы   9

Химическая промышленность — вторая после электронной ведущая отрасль индустрии, которая наиболее быстро обеспечивает внедрение достижений научно-технического прогресса во все сферы хозяйства и способствует ускорению развития производительных сил в каждой стране. Особенность современной химической промышленности — ориентация главных наукоемких производств (фармацевтического, полимерных материалов, реагентов и особо чистых веществ), а также  продукции  парфюмерно-косметической,  бытовой химии и т.д. на обеспечение повседневных нужд человека и его здоровья.

Развитие химической промышленности обусловило процесс химизации народного хозяйства. Он предполагает повсеместное широкое использование продукции отрасли, всемерное внедрение химических процессов в разные отрасли хозяйства. Такие отрасли промышленности, как нефтепереработка, тепловая энергетика (кроме АЭС), целлюлозно-бумажная, черная и цветная металлургия, полу­чение строительных материалов (цемент, кирпич и т.д.), а также мно­гие производства пищевой промышленности основаны на использо­вании химических процессов изменения структур исходного веще­ства. При этом они зачастую нуждаются в продукции самой хими­ческой промышленности, т.е. тем самым стимулируют ее ускоренное развитие.

Химическая промышленность — отрасль промышленности, включающая производство продукции из углеводородного, минерального и другого сырья путём его химической переработки. Валовый объём производства химической промышленности в мире составляет около 2 трлн. долл. Объем промышленного производства химической и нефтехимической промышленности России в 2004 году составил 528156 млн. рублей.

Химическая промышленность выделилась в отдельную отрасль с началом промышленного переворота. Первые заводы по производству серной кислоты — важнейшей из минеральных кислот, применяемых человеком, были построены в 1740 (Великобритания, Ричмонд), в 1766 (Франция, Руан), в 1805 (Россия, Подмосковье), в 1810 (Германия, Лейпциг). Для обеспечения потребностей развивающихся текстильной и стекольной промышленности возникло производство кальцинированной соды. Первые содовые заводы появились в 1793 (Франция, Париж), в 1823 (Великобритания, Ливерпуль), в 1843 (Германия, Шёнебек-на-Эльбе), в 1864 (Россия, Барнаул). С развитием в середине XIX в. сельского хозяйства появились заводы искусственных удобрений: в 1842 в Великобритании, в 1867 в Германии, в 1892 в России.

Сырьевые связи, раннее возникновение индустрии способствовали становлению Великобритании, как мирового лидера в химическом производстве, на протяжении трёх четвертей XIX в. С конца XIX в. с ростом потребности экономик в органических веществах лидером в химической промышленности становится Германия. Благодаря быстрому процессу концентрации производств, высокому уровню научно-технического развития, активной торговой политике Германия к началу XX в. завоёвывает мировой рынок химической продукции. В США химическая промышленность начала развиваться позже, чем в Европе, но уже к 1913 по объёму производства химической продукции США заняли и с тех пор удерживают 1-е место в мире среди государств. Этому способствуют богатейшие запасы полезных ископаемых, развитая транспортная сеть, мощный внутренний рынок. Лишь к концу 80-х годов химическая индустрия стран ЕС в общем исчислении превысила объёмы производства в США.

Таблица 1

Подотрасли химической промышленности

Все отмеченные специфические особенности химической промышленности оказывают в настоящее время большое влияние на структуру отрасли. В химической промышленности увеличивается доля наукоемкой продукции высокой стоимости. Получение многих видов массовой продукции, требующей боль­ших затрат сырья, энергии, воды и небезопасной для окружающей среды, стабилизируется или даже сокращается. Однако, процессы структурной перестройки идут по-разному в отдельных группах го­сударств и регионов. Это оказывает заметное воздействие на геогра­фию тех или иных групп производств в мире.

Наибольшее воздействие на развитие хозяйства мира и условия повседневной жизни человеческого общества оказали во второй по­ловине XX в. полимерные материалы, продукция их переработки.

Промышленность полимерных материалов. На нее и производство исходных для синтеза видов углеводородов, полупродуктов из них при­ходится от 30 до 45% стоимости продукции химической промышлен­ности развитых стран мира. Это — основа всей отрасли, ее ядро, тесно связанное практически со всеми химическими производствами. Сырье для получения исходных углеводородов, полупродуктов и самих полимеров — главным образом нефть, попутный и природный газ. Их потребление для производства этого широкого круга продук­тов сравнительно невелико: всего 5-6% добываемой в мире нефти и 5—6% природного газа.

Промышленность пластмасс и синтетических смол. Синтетические смолы в основном идут для получения химических волокон, а пластмассы  чаще всего являются исходными конструкционными матери­алами. Это предопределяет использование их во многих сферах промышленности, строительства, а также изделий из них в быту. Мно­жество видов пластмасс, еще большее количество их марок создано в последние десятилетия. Выделяется целый класс пластмасс про­мышленного назначения для самых ответственных изделий в маши­ностроении (фторопласты и др.).

Промышленность химических волокон революционизировала всю легкую промышленность. В 30-е гг. роль химических волокон в струк­туре текстильных была ничтожна: 30% их составляла шерсть, около 70% — хлопок и другие волокна растительного происхождения. Химические во­локна все шире используются в технических целях. Сфера их применения в хозяйстве и бытовом потреблении непрерыв­но растет.

Промышленность синтетического каучука. Спрос на резинотехнические изделия в мире (одних только автомобильных покрышек производится ежегодно 1 млрд.) все в большей степени обеспечиваете использованием синтетического каучука. На его долю приходится 2/3 всего получения натурального и синтетического каучуков. Производ­ство последнего имеет целый ряд преимуществ (меньше затраты средств на сооружение заводов, чем на создание плантаций; меньше затрат труда на его заводское получение; более низкая цена по срав­нению с натуральным каучуком и т.д.). Поэтому его выпуск сложился более чем в 30 государствах.

Промышленность минеральных удобрений. Использование азотных, фосфорных и калийных удобрений во многом определяет уровень раз­вития сельского хозяйства стран и регионов. Минеральные удобрения являются самой массовой продукцией химической промышленности.

Фармацевтическая промышленность приобретает исключительно большое значение для охраны здоровья увеличивающегося населения планеты. Растущая потребность в ее продукции обусловлена:

1) быстрым старением населения, прежде всего во многих про­мышленных государствах мира, что требует внедрения новых слож­ных препаратов в лечебную практику;

2) увеличением сердечно-сосудистых и онкологических заболева­ний, а также появлением новых болезней (СПИД), для борьбы с ко­торыми требуются все более эффективные препараты;

3) созданием новых поколений лекарств ввиду приспособления микроорганизмов к старым их формам.

Резинотехническая промышленность. Продукция этой отрасли все более ориентируется на обеспечение потребностей населения.

Помимо множества бытовых резиновых изделий (коврики, игрушки, шланги, обувь, мячи и т.д.), которые стали обычными потребительскими товарами, растет спрос на комплектующие детали из резины для очень многих видов продукции машиностроения. Сюда относятся средства наземного безрельсового транспорта: покрышки для автомобиля, велосипеда, тракторов, шасси самолетов и т.д. Резиновые изделия, такие как трубопроводы, прокладки, изоляторы и другие, необходимы для многих видов продукции. Этим объясняется обширнейший ассортимент резинотехнических изделий (он превыша­ет 0,5 млн. наименований).

Среди наиболее массовых изделий отрасли выделяется производ­ство покрышек (шин) для разных видов транспорта. Выпуск этих из­делий определяется количеством изготавливаемых в мире транспорт­ных средств, исчисляемых многими десятками миллионов единиц каждого из них. На производство покрышек расходуется 3/4 нату­рального и синтетического каучуков, значительная часть синтетичес­ких волокон, идущих на производство кордной ткани — каркаса шин. Кроме того, для получения резины в качестве наполнителя необхо­димы различные виды сажи — также продукта одной из отраслей хи­мической промышленности — сажевой. Все это определяет тесную взаимосвязь резиновой промышленности с другими отраслями хими­ческой.

Об уровне развития экономики страны можно судить по уровню развития химической промышленности. Она снабжает хозяйство сырьем и материалами, дает возможность применять новые технологические процессы во всех отраслях хозяйства. Внутриотраслевой состав химической промышленности очень сложный:

1) основная химия,

2)химия органического синтеза.

Фармацевтика, фотохимия, бытовая химия, парфюмерия относятся к тонкой химии и могут использовать как органическое, так и неорганическое сырье. Межотраслевые связи химической промышленности обширны - нет такой отрасли хозяйства, с которой она не была бы связана. Научный комплекс, электроэнергетика, металлургия, топливная промышленность, легкая промышленность - химия - текстильная промышленность, сельское хозяйство, пищевая промышленность, строительство, машиностроение, ВПК. Химическая промышленность может использовать разнообразное сырье: нефть, газ, уголь, лес, полезные ископаемые, даже воздух. Следовательно, располагаться химические предприятия могут повсеместно. География химической промышленности обширна: производство калийных удобрений тяготеет к районам добычи сырья, производство азотных удобрений - к потребителю, производство пластмасс, полимеров, волокон, каучука - к районам переработки нефтяного сырья. Химическая промышленность — одна из передовых отраслей научно-технической революции, наряду с машиностроением эта самая динамичная отрасль современной индустрии.

Основные черты размещения сходны с чертами размещения машиностроения; в мировой химической промышленности сложились 4 главных региона. Самый крупный из них — Западная Европа. Особенно быстрыми темпами во многих странах региона химическая промышленность стала развиваться после Второй Мировой войны, когда в структуре отрасли стала лидировать нефтехимия. В результате, центры нефтехимии и нефтепереработки располагаются в морских портах и на трассах магистральных нефтепроводов.

Второй по значению регион — США, где химическая промышленность характеризуется большим разнообразием. Основным фактором размещения предприятий стал сырьевой фактор, что во многом способствовало территориальной концентрации химических производств. Третий регион — Восточная и Юго-Восточная Азия, особенно важную роль играет Япония (с мощной нефтехимией на базе привозной нефти). Растет также значение Китая и новых индустриальных стран, которые специализируются в основном на производстве синтетических продуктов и полуфабрикатов.

Четвертый регион — страны СНГ, располагающие разнообразной химической промышленностью, ориентированной как на сырьевой, так и на энергетический фактор.

 Химическая технология — это наука о процессах и методах химической переработки сырья и промежуточных продуктов.

Оказывается,   все   процессы,   связанные   с переработкой и получением веществ, несмотря на их внешнее многообразие, делятся на несколько родственных, однотипных групп, в каждой из них применяются сходные аппараты. Всего таких групп 5 — это химические, гидромеханические, тепловые, массообменные и механические процессы.

В любом химическом производстве мы встречаем одновременно все или почти все перечисленные процессы. Рассмотрим, например, технологическую схему, в которой получают продукт С из двух исходных жидких компонентов А и В по реакции: А + В—С.

Исходные компоненты проходят через фильтр, в котором очищаются от твердых частиц. Затем насосом они подаются в реактор, предварительно нагреваясь до температуры реакции в теплообменнике. Продукты реакции, включающие в себя компонент и примеси непрореагировавших компонентов, направляются на разделение в ректификационную колонну. По высоте колонны происходит многократный обмен компонентами между стекающей жидкостью и поднимающимися из кипятильника парами. При этом пары обогащаются компонентами, имеющими меньшую температуру кипения, чем продукт. Выходящие из верхней части колонны пары компонентов конденсируются в дефлегматоре. Часть конденсата возвращается в реактор, а другая часть (флегма) направляется на орошение ректификационной колонны. Чистый продукт выводится из кипятильника, охлаждаясь до нормальной температуры в теплообменнике.

Установление закономерностей каждой из групп процессов химической технологии открыло зеленый свет перед химической промышленностью. Ведь теперь расчет любого, самого нового химического производства выполняется по известным методикам и почти всегда можно  использовать  серийно  выпускаемые  аппараты.

Быстрое развитие химической технологии стало основой химизации народного хозяйства нашей страны. Создаются новые отрасли химического производства, а главное, процессы и аппараты химической технологии широко внедряются в другие отрасли народного хозяйства и в быт. Они лежат в основе производства удобрений, строительных материалов, бензина и синтетических волокон. Любое современное производство, независимо от   того,   что   оно   выпускает — автомобили, самолеты или детские игрушки, не обходится без химической технологии.

Одна из наиболее интересных задач, которая может быть решена с помощью химической технологии в недалеком будущем,— использование ресурсов Мирового океана. Вода океана содержит практически все элементы, необходимые человеку. В ней растворены 5,5 млн. т золота и 4 млрд. т урана, огромные количества железа, марганца, магния, олова, свинца, серебра и других элементов, запасы которых на суше истощаются. Но для этого необходимо создать совершенно новые процессы и аппараты химической технологии.

Химическая промышленность, как и машиностроение, — одна из самых сложных по своей структуре отраслей промышленности. В ней четко выделяются полупродуктовые отрасли (основной химии, органи­ческой химии), базовые (полимерных материалов — пластмасс и син­тетических смол, химических волокон, синтетического каучука, мине­ральных удобрений), перерабатывающие (синтетических красителей лаков и красок, фармацевтическая, фотохимическая, реактивов, быто­вой химии, изделий резинотехники). Ассортимент ее продукции — около 1 млн. наименований, видов, типов, марок продукции.

Хими́ческая техноло́гия — наука о наиболее экономичных и экологически целесообразных методах и средствах переработки сырых природных материалов в продукты потребления и промежуточные продукты.

Подразделяется на технологию неорганических веществ (производство кислот, щелочей, соды, силикатных материалов, минеральных удобрений, солей и т. д.) и технологию органических веществ (синтетический каучук, пластмассы, красители, спирты, органические кислоты и др.);

1. 1.     Доронин А. А. Новое открытие американских химиков. / Коммерсантъ, №56, 2004г.
   1. 2.     Килимник А. Б. Физическая химия: Учебное пособие. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2005. 80 с.
   2. 3.     Ким А.М., Органическая химия, 2004
      1. 4.     Перепелкин К. Е. Полимерные композиты на основе химических волокон, их основные виды, свойства и применение / Технический текстиль №13, 2006
   3. 5.     Травень В.Ф. Органическая химия: Учебник для вузов в 2-х томах. – М.: Академкнига, 2004. -  Т.1. – 727 с., Т.2. – 582 с.

СОДЕРЖАНИЕ

1. 1.     Введение  3
2. 2.     Строение атома  3
3. 3.     Электроны и протоны   6
4. 4.     Электронное строение атома  8
5. 5.     Заключение  9

Список литературы   10

Атомы не сразу вошли в научный обиход, хотя само слово "атом" появилось еще в сочинениях древнегреческих философов. В переводе с греческого оно означает "неделимый". Философы объясняли окружающий мир доступными средствами, среди которых не было современных приборов, но были наблюдательность и логика.

Чисто логическим путем можно прийти к выводу, что дробление вещества не может происходить бесконечно. В конце концов должна остаться некая мельчайшая и неделимая крупинка вещества или атом вещества. Если бы таких неделимых крупинок не оставалось, то любую вещь можно было бы уничтожить до конца. А раз так, то новые вещи (и даже животные, растения) создавались бы из ничего. По мнению древнегреческих философов Левкиппа и Демокрита, это противоречило бы здравому смыслу.

О том, каким образом атомы соединяются в более крупные физические тела, люди того времени не имели представления. Было много и других неясностей, поэтому учение об атомах практически не развивались долгие два тысячелетия. Но постепенно накапливалось все больше и больше фактов, которые в конце концов привели к тем представлениям, с которыми вы уже коротко познакомились в первой главе. Строение веществ начали описывать с помощью молекул, составленных из атомов одного или нескольких видов.

Атомы, первоначально считавшиеся неделимыми, представляют собой сложные системы. Они имеют массивное ядро, состоящее из протонов и нейтронов, вокруг которого в пустом пространстве движутся электроны. Атомы очень малы – их размеры порядка 10–10–10–9 м, а размеры ядра еще примерно в 100 000 раз меньше (10–15–10–14 м). Поэтому атомы можно «увидеть» только косвенным путем, на изображении с очень большим увеличением (например, с помощью автоэлектронного проектора). Но и в этом случае атомы не удается рассмотреть в деталях. Наши знания об их внутреннем устройстве основаны на огромном количестве экспериментальных данных, которые косвенно, но убедительно свидетельствуют в пользу сказанного выше.

Представления о строении атома радикально изменились в 20 в. под влиянием новых теоретических идей и экспериментальных данных. В описании внутреннего строения атомного ядра до сих пор остаются нерешенные вопросы, которые служат предметом интенсивных исследований. Энергия, необходимая для исследования внешних оболочек атома, относительно невелика, порядка тепловой или химической энергии. По этой причине электроны были экспериментально обнаружены задолго до открытия ядра.

Ядро же при его малых размерах очень сильно связано, так что разрушить и исследовать его можно только с помощью сил, в миллионы раз более интенсивных, нежели силы, действующие между атомами. Быстрый прогресс в понимании внутренней структуры ядра начался лишь с появлением ускорителей частиц. Именно это огромное различие размеров и энергии связи позволяет рассматривать структуру атома в целом отдельно от структуры ядра.

Чтобы составить представление о размерах атома и незаполненности занимаемого им пространства, рассмотрим атомы, составляющие каплю воды диаметром 1 мм. Если мысленно увеличить эту каплю до размеров Земли, то атомы водорода и кислорода, входящие в молекулу воды, будут иметь в поперечнике 1–2 м. Основная же часть массы каждого атома сосредоточена в его ядре, поперечник которого при этом составил всего 0,01 мм.

Историю возникновения самых общих представлений об атоме обычно ведут со времен греческого философа Демокрита (ок. 460 – ок. 370 до н. э.), много размышлявшего о наименьших частицах, на которые можно было бы поделить любое вещество. Группу греческих философов, придерживавшихся того взгляда, что существуют подобные крошечные неделимые частицы, называли атомистами. Греческий философ Эпикур (ок. 342–270 до н.э.) принял атомную теорию, и в первом веке до н.э. один из его последователей, римский поэт и философ Лукреций Кар, изложил учение Эпикура в поэме «О природе вещей», благодаря которой оно и сохранилось для следующих поколений. Аристотель (384–322 до н.э.), один из крупнейших ученых древности, атомистическую теорию не принимал, и его взгляды на философию и науку преобладали впоследствии в средневековом мышлении. Атомистической теории как бы не существовало до самого конца эпохи Возрождения, когда на смену чисто умозрительным философским рассуждениям пришел эксперимент.

В эпоху Возрождения начались систематические исследования в областях, именуемых ныне химией и физикой, принесшие с собой новые догадки о природе «неделимых частиц». Р.Бойль (1627–1691) и И.Ньютон (1643–1727) исходили в своих рассуждениях из представления о существовании неделимых частиц вещества. Однако ни Бойлю, ни Ньютону не потребовалось детальной атомистической теории для объяснения интересовавших их явлений, и результаты проведенных ими экспериментов не сказали ничего нового о свойствах «атомов».

Законы Дальтона. Первым действительно научным обоснованием атомистической теории, убедительно продемонстрировавшим рациональность и простоту гипотезы о том, что всякий химический элемент состоит из мельчайших частиц, явилась работа английского школьного учителя математики Дж. Дальтона (1766–1844), статья которого, посвященная этой проблеме, появилась в 1803.

Дальтон изучал свойства газов, в частности отношения объемов газов, вступавших в реакцию образования химического соединения, например, при образовании воды из водорода и кислорода. Он установил, что отношения прореагировавших количеств водорода и кислорода всегда представляют собой отношения небольших целых чисел. Так, при образовании воды (H2O) в реакцию с 16 г кислорода вступают 2,016 г газообразного водорода, а при образовании пероксида водорода (H2O2) с 2,016 г водорода соединяются 32 г газообразного кислорода. Массы кислорода, реагирующие с одной и той же массой водорода при образовании этих двух соединений, соотносятся между собой как небольшие числа: 16:32 = 1:2.

На основе подобных результатов Дальтон сформулировал свой «закон кратных отношений». Согласно этому закону, если два элемента соединяются в разных пропорциях, образуя разные соединения, то массы одного из элементов, соединяющиеся с одним и тем же количеством второго элемента, соотносятся как небольшие целые числа. По второму закону Дальтона, «закону постоянных отношений», в любом химическом соединении соотношение масс входящих в него элементов всегда одно и то же. Большое количество экспериментальных данных, относящихся не только к газам, но также и к жидкостям и твердым соединениям, собрал Й. Берцелиус (1779–1848), который провел точные измерения реагирующих масс элементов для многих соединений. Его данные подтвердили сформулированные Дальтоном законы и убедительно продемонстрировали наличие у каждого элемента наименьшей единицы массы.

Атомные постулаты Дальтона имели то преимущество перед абстрактными рассуждениями древнегреческих атомистов, что его законы позволяли объяснить и увязать между собой результаты реальных опытов, а также предсказать результаты новых экспериментов. Он постулировал, что:

1) все атомы одного и того же элемента тождественны во всех отношениях, в частности, одинаковы их массы;

2) атомы разных элементов имеют неодинаковые свойства, в частности, неодинаковы их массы;

3) в соединение, в отличие от элемента, входит определенное целое число атомов каждого из составляющих его элементов;

4) в химических реакциях может происходить перераспределение атомов, но ни один атом не разрушается и не создается вновь.

В действительности, как выяснилось в начале 20 в., эти постулаты не вполне строго выполняются, т.к. атомы одного и того же элемента могут иметь разные массы, например водород имеет три такие разновидности, называемые изотопами; кроме того, атомы могут претерпевать радиоактивные превращения и даже полностью разрушиться, но не в химических реакциях, рассматривавшихся Дальтоном. Основанная на этих четырех постулатах атомная теория Дальтона давала самое простое объяснение законов постоянных и кратных отношений.

Хотя законы Дальтона лежат в основе всей химии, ими не определяются фактические размеры и массы атомов. Они ничего не говорят о числе атомов, содержащихся в определенной массе элемента или соединения. Молекулы простых веществ слишком малы, чтобы их можно было взвесить по отдельности, поэтому для определения масс атомов и молекул приходится прибегать к косвенным методам.

Атомы состоят из еще более мелких частиц, которые были открыты в разное время разными исследователями. Самой первой из таких частиц оказался электрон, несущий единичный электрический заряд.

Электрон получил свое нынешнее название только в самом конце прошлого века, а до этого физики только предполагали, что существует некий "атом электричества", с помощью которого по проводам передается электрический ток.

В 1853 году французский исследователь А.Массон решил попробовать пропускать электрические разряды (искры) через стеклянную трубку, из которой откачан воздух. Впоследствии с помощью этого несложного устройства англичанин Вильям Крукс провел множество опытов, и с тех пор такие трубки называют круксовыми (прямой потомок круксовой трубки - всем известный телевизор).

Что же удалось выяснить с помощью круксовых трубок? Они служили источником необычных лучей, которые распространялись отрицательно заряженным электродом - катодом. Эти лучи получили название катодных. Описывая катодные лучи, Крукс отмечал такие их свойства:

- они вызывают свечение некоторых веществ, нанесенных на внутреннюю поверхность трубки;

- они обладают кинетической энергией и способны передавать механическое движение вертушке с лопастями;

- они отклоняются магнитным полем;

- они отрицательно заряжены, потому что движутся по направлению к положительному полюсу трубки.

В 1897 году английский физик Дж. Дж. Томсон сконструировал похожую трубку, с помощью которой можно было измерять отклонение катодных лучей в электрическом поле.

Впоследствии этот эксперимент помог установить массу и заряд частиц, из которых состоят катодные лучи: ведь чем меньше масса и чем больше заряд частицы, тем легче отклонить ее от прямолинейной траектории с помощью электрического поля. Правда, для этого потребовались дополнительные эксперименты, но в 1909 году цель была достигнута. Электрический заряд таинственных "катодных" частиц, выраженный в кулонах, оказался величиной чрезвычайно малой, поэтому для удобства физики и химики чаще пользуются другой шкалой, в которой величина этого "элементарного" заряда принята за единицу.

Описанные Томсоном отрицательно заряженные частицы, несущие наименьший электрический заряд, получили название электронов. Позже в аналогичном приборе удалось наблюдать поток положительно заряженных частиц, которые стали называть протонами. Масса протона оказалась почти в 2000 раз больше массы электрона, а его заряд, как выяснилось, равен заряду электрона, но со знаком "плюс".

Таким образом, в распоряжении физиков появились первые "строительные детали", с помощью которых уже можно было попытаться построить те или иные модели атомов.

Томсон предположил, что атомы состоят из положительно заряженной сферы, в которую вкраплены электроны. Эта модель атома получила среди ученых прозвище "сливовый пудинг", хотя не менее похожа и на булочку с изюмом (где "изюминки" - это электроны), или на "арбуз" с "семечками" - электронами.

В 1910 году английский физик Эрнст Резерфорд со своими учениками Гейгером и Марсденом провели эксперимент, который дал поразительные результаты, необъяснимые с точки зрения модели Томсона. В то время уже была открыта радиоактивность, о которой в наше время знают даже школьники начальных классов. Радиоактивные вещества способны испускать не только лучи высокой энергии, но и частицы высокой энергии, которые способны проникать сквозь многие предметы. Такие частицы называются альфа-частицами.

В опыте Резерфорда пучок альфа-частиц направлялся на тонкую золотую фольгу, а затем становился видимым на специальном экране со светящимся покрытием.

Обнаружилось, что не весь пучок альфа-частиц проходит фольгу насквозь. Некоторые альфа-частицы меняют направление весьма значительно и даже отражаются от тонкого листа золотой фольги, как снаряд от брони! Это могло означать только одно: атомы золота не сплошные, а состоят из "разреженных" пустот (сквозь которые альфа-частицы проходят беспрепятственно) и очень плотных областей, от которых альфа-частицы отскакивают, как мячик.

Резерфорд предположил, что атом золота состоит из плотного, положительно заряженного ядра, в котором сосредоточена практически вся масса атома, и окружающих это ядро электронов. Электроны вращаются вокруг ядра по круговым орбитам, при этом на электроны действует центробежная сила, которая в точности уравновешивается электростатическим притяжением электрона к ядру. Альфа-частицы относительно легко проходят сквозь "разреженную" область, занимаемую электронами и отражаются (или отклоняются в сторону) при столкновении с плотным ядром атома. По соотношению отклоненных и неотклоненных альфа-частиц удалось рассчитать, что размеры ядра атома золота примерно в 100000 раз меньше внешних границ атома, которыми он соприкасается с другими атомами!

Модель Резерфорда объясняла результаты эксперимента с альфа-частицами, но задавала физикам и химикам еще больше вопросов, чем было раньше. Почему при движении заряженного электрона около заряженного ядра не выделяется энергия? Как атомы "прикрепляются" друг к другу? Почему электроны не падают на ядро? Каким образом физические тела, состоящие из атомов, при нагревании испускают свет?

Эти вопросы частично прояснились только после того, как датский физик Н.Бор предложил модель атома, похожую на модель Резерфорда, но с тем отличием, что электроны располагались вокруг ядра на строго определенных, постоянных орбитах. Эта модель напоминает устройство солнечной системы, где электроны вращаются вокруг ядра так же, как планеты вокруг Солнца.

Когда вещество нагревают, электроны поглощают энергию и переходят на более удаленные от ядра постоянные орбиты, а затем возвращаются на прежнее место, выделяя энергию строго отмеренными "порциями" (в виде света). Такая “порция” энергии (ее называют квантом света) в точности равна разнице между энергиями электрона на более высокой и менее высокой орбитах.

Изучая испускаемый нагретыми телами свет, можно выяснить, сколько постоянных электронных орбит существует в атоме и даже установить довольно сложное внутреннее устройство этих орбит.

Результаты огромного числа экспериментов и усилия физиков-теоретиков позволили получить довольно подробную информацию об атомах.

В 1913 году датский физик Н. Бор предложил модель атома, в которой электроны-частицы вращаются вокруг ядра атома примерно так же, как планеты обращаются вокруг Солнца. Бор предположил, что электроны в атоме могут устойчиво существовать только на орбитах, удаленных от ядра на строго определенные расстояния. Эти орбиты он назвал стационарными. Вне стационарных орбит электрон существовать не может. Почему это так, Н. Бор в то время объяснить не мог. Но он выяснил, что такая модель позволяет объяснить многие экспериментальные факты.

Электронные орбиты в модели Бора обозначаются целыми числами 1, 2, 3, … n, начиная от ближайшей к ядру. В дальнейшем мы будем называть такие орбиты уровнями. Уровни, в свою очередь, могут состоять из близких по энергии подуровней. Например, 2-й уровень состоит из двух подуровней (2s и 2p). Третий уровень состоит из 3-х подуровней (3s, 3p и 3d). Четвертый уровень состоит из подуровней 4s, 4p,4d, 4f.

В электронной оболочке любого атома ровно столько электронов, сколько протонов в его ядре, поэтому атом в целом электронейтрален. Электроны в атоме заселяют ближайшие к ядру уровни и подуровни, потому что в этом случае их энергия меньше, чем если бы они заселяли более удаленные уровни. На каждом уровне и подуровне может помещаться только определенное количество электронов. Подуровни, в свою очередь, состоят из одинаковых по энергии орбиталей. Орбитали тоже удалось обнаружить экспериментально. Каждая орбиталь - это как бы "квартира" для электронов в "доме"-подуровне. Например, любой s-подуровень - это "дом" из одной "квартиры", p-подуровни - "трехквартирные дома", d-подуровени - "дома" из 5 "квартир"-орбиталей, а f-подуровень - "дом" из 7 одинаковых по энергии орбиталей. В каждой "квартире"-орбитали могут "жить" не больше двух электронов. Запрещение электронам "селиться" более чем по-двое на одной орбитали называют запретом Паули - по имени ученого, который выяснил эту важную особенность строения атома. "Адрес" каждого электрона в атоме записывается набором квантовых чисел. Здесь мы упомянем лишь о главном квантовом числе n, которое в "адресе" электрона указывает номер уровня, на котором этот электрон существует.

В 20-е годы прошлого века на смену модели Бора пришла волновая модель электронной оболочки атома, которую предложил австрийский физик Э. Шредингер. К этому времени было экспериментально установлено, что электрон имеет свойства не только частицы, но и волны. Например, видимый нашими глазами свет представляет собой электромагнитные волны. Ряд свойств таких волн есть и у электрона. Шредингер применил к электрону-волне математические уравнения, описывающие движение волны в трехмерном пространстве. Однако с помощью этих уравнений он предложил рассчитывать не траекторию движения электронов внутри атома, а вероятность найти электрон-волну в той или иной точке пространства вокруг ядра. Общее у волновой модели Шредингера и планетарной модели Бора в том, что электроны в атоме существуют на определенных уровнях, подуровнях и орбиталях. В остальном эти модели не похожи друг на друга. В волновой модели орбиталь - это пространство около ядра, в котором можно обнаружить заселивший ее электрон с вероятностью 95%. За пределами этого пространства вероятность встретить такой электрон меньше 5%.

При химических реакциях ядра атомов остаются без изменений, изменяется лишь строение электронных оболочек вследствие перераспределения электронов между атомами. Способностью атомов отдавать или присоединять электроны определяются его химические свойства. Электрон имеет двойственную природу. Благодаря волновым свойствам электроны в атоме могут иметь только строго определенные значения энергии, которые зависят от расстояния до ядра. Электроны, обладающие близкими значениями энергии образуют энергетический уровень. Он содержит строго определенное число электронов - максимально 2n2. Энергетические уровни подразделяются на s-, p-, d- и f- подуровни; их число равно номеру уровня.Во всех моделях атома электроны называют s-, p, d- и f-электронами в зависимости от подуровня, на котором они находятся. Элементы, у которых внешние электроны занимают только s-подуровень, принято называть s-элементами. Точно так же существуют p-элементы, d-элементы и f-элементы.

1. 1.     Доронин А. А. Новое открытие американских химиков. / Коммерсантъ, №56, 2004г.
2. 2.     Ким А.М., Органическая химия, 2004
   1. 3.     Перепелкин К. Е. Полимерные композиты на основе химических волокон, их основные виды, свойства и применение / Технический текстиль №13, 2006
   2. 4.     Травень В.Ф. Органическая химия: Учебник для вузов в 2-х томах. – М.: Академкнига, 2004. -  Т.1. – 727 с., Т.2. – 582 с.
      1. 5.     Чернобельская Г.М. "Методика обучения химии в средней школе" М.:Владос, 2000